Официально мы с ним никогда это не обговаривали, но в ту дикую ноябрьскую ночь на вечеринке у Джуди Стюарт Джефф стал моим диджеем, а я стал его рэпером. Так родился дуэт DJ Jazzy Jeff & The Fresh Prince. Просто два парня из Филли — партнеры, друзья, братья.

И мы до сих пор ими остаемся.

Следующие несколько месяцев мы с Джеффом работали на полную. Репетировали каждый день, выступали каждые выходные. Он жил в подвале у своей мамы. Это было его пристанище, его волшебная мастерская. Когда ты туда заходил, казалось, что заглядываешь за кулисы магического представления.

Джефф был первым моим другом, который работал больше, чем я. Он не то, чтобы репетировал — просто он больше вообще ничего не делал. Его нельзя было застать на кухне или перед теликом, или возвращающимся домой из магазина. В магазин он не ходил — наверно, колдуны сами за продуктами не ходят. Джефф стоял за своими вертушками от четырнадцати до восемнадцати часов в сутки, семь дней в неделю, 365 дней в году. Я его даже представить себе не могу в других местах его же дома.

Джефф был чокнутым профессором — он обожал технологии. Постоянно ждал по почте очередной новый гаджет, который можно было достать только у подозрительного семидесятивосьмилетнего гитарного мастера из Вены. Потихоньку Джефф кроме диджеинга начал увлекаться звукозаписью и созданием своих битов. Он купил 4-дорожечный магнитофон TASCAM и начал пытаться записывать собственные песни. Теперь у него дома была мини-студия.

Джефф меня на три года старше, поэтому к тому времени он уже окончил школу, а вот мне все еще приходилось учиться и работать в цеху. Когда я в четыре часа дня приходил репетировать, Джефф уже десять часов как корпел над музыкой. Он давал мне пару треков, чтобы сочинять под них тексты. На следующий день я приходил с одним новым текстом, а он давал мне шесть новых треков. Так продолжалось первые несколько месяцев нашего партнерства. Диджей Джаззи Джефф был терминатором от мира хип-хопа. Он не ел, не спал и вообще никогда не останавливался.

Я пытался от него не отставать — сидел допоздна, пока мамуля или папуля меня не теряли. Те первые месяцы в подвале Джеффа были самыми креативными в моей жизни. Мы были на передовой, и все было новым и необычным, экспериментальным и вдохновляющим. Мне никогда не хотелось уходить. Мы искали наше звучание, но нашли самих себя.

Однажды вечером мы с Джеффом репетировали, как вдруг в подвальное окно залез какой-то незнакомый чувак в рубашке-поло марки «Лакост», бежевых брюках со стрелкой и кроссовках «Адидас Суперстар». Он спокойно прошел и уселся в углу, как на свое обычное место. Музыка играла на полную, мы с Джеффом были увлечены, а этот странный тип, видимо, не хотел нас отвлекать. Джефф на него вообще никак не отреагировал. Это продолжалось несколько минут, пока я, наконец, не решил разобраться в неловкой, как мне казалось, ситуации.

— Чувак, такие брюки с «Суперстарами» надо носить осторожнее. Если они соприкоснутся, может и рвануть.

Я всего лишь пытался разрядить обстановку, но чувак, похоже, воспринял это как вызов и ответил:

— Ах вот мы как, значит? Решили побазарить? А то давай обсудим твои слоновьи уши…

— Да не, чувак, я тебя просто подкалываю. Я Уилл. Меня еще зовут Фреш Принц.

Джефф тем временем наконец-то вышел из режима чокнутого профессора и снял наушники.

— Охренеть! Какие дела, Джей-Эл? — сказал он. — Ты-то когда успел прийти?

Джеймс Ласситер был для Джеффа лучшим другом детства. Джей-Эл вырос в одном квартале от него, на Хейзел-авеню. Когда Джефф в детстве болел, мама не отпускала его из дома дальше их крыльца, поэтому Джей-Эл сам постоянно приходил, чтобы составить ему компанию.