— Не переживайте, миссис Рамберт, — сказал Джей-Эл маме Омара. — Я закончил Овербрук, Уилл закончил Овербрук, и я клянусь вам, я сделаю все возможное, чтобы Омар тоже закончил Овербрук.

Весь следующий год Джей-Эл помогал Омару делать домашку в номерах отелей, гастрольных автобусах, зонах отдыха. Они даже не пошли с нами в парк аттракционов «Шесть флагов над Джорджией», потому что учили теорему Пифагора.

Рэди-Рок всю ночь накануне протусил на вечеринке и был измотан. Он кинул сумки в автобус и немедленно уснул на своей койке, не дожидаясь отъезда.

Джефф как раз купил новенькие кофры для перевозки вертушек, пластинок и битбоксов. Из-за всей суеты я не обратил внимания, что Джефф в тот день был сам не свой. Только спустя несколько лет он признался: все детство он практически не выбирался из своего подвала, и всякий раз, когда мы уезжали из Филли, с ним случались сильные панические атаки со всякими физическими проявлениями. У него бывали приступы рвоты по тридцать-сорок минут, но никто из нас об этом не знал.

Мы все решили, что, раз нам придется ездить в кучу незнакомых городов и городишек, то будет глупо оставаться без охраны. На заре хип-хопа «охраной» считался твой самый большой, высокий и угрюмый друг. Нашего звали Чарльз Олстон по прозвищу Чарли Мэк.

Чарли Мэк вырос в Южном Филли, в одном из неблагополучных районов города. Его родители разошлись, жил он с мамой. Первое время они часто переезжали, и в итоге жить дома стало невыносимо.

Уже в одиннадцать лет Чарли начал ошиваться на улицах, приторговывая дурью. Вскоре он переключился на торговлю оружием и более серьезными наркотиками. Когда мы с ним познакомились, он был выше двух метров ростом и весил почти 140 килограммов. С Чарли Мэком шутки были плохи.

В тот день он пришел с зеленым пакетом для мусора, набитым мелкими купюрами — это явно была его вчерашняя выручка. Он тащил мешок на плече, как какой-то Санта-Клаус из гетто.

— Чарли, нельзя же просто так расхаживать везде с мешком денег, — сказал Джей-Эл.

— А че, че, че такого, в смысле? Я без своих бабок никуда, — пробурчал Чарли.

Голос у него был очень низкий, и для двухметрового амбала он тараторил слишком быстро. Заведясь, он мог повторять одно и то же слово или фразу бесконечно, пока ты не сдашься. «Чувак, чувак, чувак, чувак, это, это, погодь погодьпогодьпогодьпогодь». Тут уж кто угодно ошалеет — из-за тембра и скорости его речь едва можно было разобрать, но она волшебным образом могла подчинить любого.

Так что мы дали ему успокоиться — я, Джефф и Джей-Эл решили поговорить с ним позже. Мы болтали о наших мечтах и о том, чего надеемся достичь. Мы предложили Чарли выбор: продолжать торговать наркотой или попробовать вместе с нами построить настоящую жизнь. Мы не могли сразу платить ему столько же, сколько платила улица, но пообещали, что, когда сможем, обязательно заплатим.

Чарли притих. Было видно, что он глубоко задумался. У него ведь тоже были мечты. И где-то в глубине души он знал, что заслуживает большего — просто никто ему этого раньше не говорил.

— Ладно, давайте замутим, — ответил он.

Так он и посвятил свою жизнь нашей группе. Наши отношения окажутся непростыми, но с того самого дня он никогда больше не продавал наркотики.

Сумки погружены, прощальные слова сказаны, группа готова отправиться в путь. Я обнял семью и запрыгнул в автобус. Три грязные ступеньки на его подножке были порогом в мою новую жизнь, звездными вратами, порталом из детства в бесконечную неизвестность — туда, где я буду сам по себе, где папуля меня больше не тронет, но и не защитит тоже.