– Акретон! Гирпина! – потрясала цирк буря голосов.

– Ставлю тысячу сестерциев на Гирпину!

– Пять тысяч против одной!

И вдруг на какое-то мгновение наступила могильная тишина. А потом многолюдное собрание как одно существо заревело от ужаса. Гирпина круто огибала мету, почти распластываясь по земле. Но колесо «голубой» колесницы зацепилось за левое колесо квадриги Арпата, сорвалось с оси и, точно пущенное рукой дискобола, отлетело на сто шагов и завертелось волчком на арене. Акретон не успел обрезать вожжей. Его с размаху ударило головой о выступ меты, раздробило страшным ударом череп, и четверка обезумевших коней понеслась по арене. Ось без колеса фонтаном вздымала песок. Тело Акретона жалкой куклой прыгало и влачилось на вожжах. Когда, наконец, служители остановили распаленных коней, от прекрасного тела возницы остался только мешок переломанных костей. Вся кожа с лица была сорвана, и на кровавой маске страшно белели оскаленные зубы...

Гирпина дрожала мелкой дрожью. Вдруг она заржала, точно призывая своего господина.

Никто не мог толком рассказать, как произошла катастрофа. Как и предполагали зрители, на некотором расстоянии от меты Акретон вырвался вперед, чтобы в более выгодных условиях сделать последний страшный заворот. Но соперник, звероподобный скиф Арпат, про которого ходили слухи, что он занимается магией, чтобы увеличить власть над лошадьми, выкрикнул какое-то слово, и его кони, по-кошачьи прижав уши, из последних сил ударили ногами в песок. В это мгновение произошел ужасный случай с колесом.

Лавиния Галла, вырываясь из рук соседей, билась в истерике и умоляла, чтобы ее пустили на арену.

– Я всегда говорил, что женщинам не место в цирке! – с достоинством говорил Квинтилий. – Они не в состоянии выдерживать подобных зрелищ.

Но уже вновь пропела труба, и двенадцать новых квадриг вылетели на арену.

Презрев свое высокое положение, несчастная Лавиния Галла убивалась на конюшне над трупом любовника. Рабы стояли вокруг и отпускали грубые шуточки. Она ничего не слышала. Сколько раз она целовала этот оскаленный рот, гладила эти черные кудри! Зачем богиня так жестоко наказывает счастливых любовников?

– Мы тебя утешим! – смеялись рабы. – Чего убиваться?

– Выбери любого из нас. Каждый будет рад помять твои грудки. Только пожелай!

Грациана впервые была в Большом Цирке. Всего три месяца прошло с тех пор, как они с отцом покинули Карнунт и переселились в Рим. Римская жизнь поражала ее грандиозностью, шумом, народным волнением. Разве можно было сравнить это зрелище с маленьким амфитеатром в Карнунте, где она наперечет знала всех зрителей? Рядом с нею сидел Цецилий Наталис, случайно познакомившийся с Викторием в оффиции Макретиана и нашедший нового знакомого на скамьях, предназначенных для всадников. Влюбчивый африканец сидел рядом с девушкой и нашептывал ей любезные вещи.

– А теперь посмотри туда. Видишь человека в белой тоге? Это Филострат, автор «Жития Аполлония из Тианы». Знаменитость! Написал увлекательный роман. Если ты хочешь, я пришлю тебе книгу. У меня есть, недавно купил.

Викторий, увидев, с каким почтением разговаривают с его новым знакомым и люди с широкой пурпуровой полосой на тунике, был польщен. А во время катастрофы с Акретоном, когда Грациана вскрикнула и упала в обморок, он поблагодарил судьбу, что она послала им такого предусмотрительного спутника, у которого оказался флакон с благовонной солью.

Викторий был явно не в духе. Жизнь в Риме не налаживалась, обычаи здесь были странные, дела шли плохо. Одна из причин переезда в Рим была забота о будущем дочери. Но Виргилиан, на которого он имел виды, носа не показывал с тех пор, как они были в Риме. Ему говорили, что поэт спутался с какой-то танцовщицей и ведет легкомысленную жизнь.