Получив искомое, я приказал замуровать аббата окончательно и любезно пояснил:

— Если вы меня не обманули, я прикажу немедля вас освободить.

— Есть еще тайник, есть, — истошно взвыл Бонифаций. — В подвале башни есть ниша, где лежит сундучок! И шкатулка, шкатулка в тайнике в моей спальне! Все, теперь я все сказал, клянусь Господом…

— Вот! — я кивнул, довольный своей предусмотрительностью.

Скажу сразу, все нашлось. Звонкой монеты оказалось около пятидесяти тысяч ливров, а еще вдобавок примерно половину этой суммы составляли золотые и серебряные слитки.

— Мы богаты, ваше преподобие! — возбуждённо захрипел Саншо. — Богаты! Святая Мария Компостельская, это же куча золота! Нам хватит на всю жизнь!

Но тут же умолк поймав мой взгляд.

— Мой друг, — спокойно сказал я. — Рано еще радоваться, к тому же эти деньги не наши. Но я обещаю тебе, скорее раньше, чем позже, мы будем получать годового дохода гораздо больше.

Сам я по поводу золота совершенно не обольщался: как пришло, так и уйдет, тем более, с этих средств еще предстоит выплатить налоги короне и привести обитель в порядок. А вот то, что мы сами заработаем — уже совсем другое дело.

— Храни вас Господь, ваше преподобие! — впечатлительный баск даже пустил слезу и размашисто перекрестился. — Хрен с ними, с бабами! Я готов терпеть.

Настроение все еще хромало, и я решил его поднять. Как? Все просто — устроил досмотр жилищных помещений братии. Это очень весело, а судя по теплым ностальгическим ощущениям мне проходилось подобное делать и в прошлой жизни.

Сказано сделано, я осуществлял общее руководство и попутно беседовал с братией по поводу профпригодности и выяснял кто чем дышит, а досмотровая команда во главе с Мигелем свирепо шмонала кельи.

Предчувствие не обмануло, каких только «запретов» не нашлось в обиталищах монасей. Бухло, заточки, фривольная литература, порнография, гражданская одежда для самоволок, у одного даже обнаружили кружевную ночную рубашку, а у другого… простите за мой французский — костяной самотык! Да, да, член искусно вырезанный из слоновой кости, настоящее произведение искусства.

— Ни хрена себе?.. — изящно восхитился Мигель, помахивая хером словно палицей. — На мой похож, только чуть меньше!

Его дружки скептически скривились, находка по размерам подходила больше к жеребцу, а не человеку.

— Содомит! — обличающе ткнул пальцем в монаха Саншо и протянул мне канделябр, намекая что проступок должен быть наказан.

— Ваше? — Я перевел взгляд на хозяина кельи: маленького, кривоногого и плешивого несмотря на сравнительную молодость монаха по имени брат Ноэль. Внешне чем-то похожего на киношного Папу Карло.

— Ваше преподобие!!! — тот сразу упал на колени и залился слезами. — Не подумайте плохого, молю!

— Я уже подумал. Поспешите, иначе отправитесь на месяц в подвал.

— Я ювелир и резчик! — зачастил Ноэль. — У меня была мастерская в Сент-Оноре, меня все знали и уважали, было очень много заказов…

— Вы не пояснили причем здесь это, — перебил я его.

— У меня было очень много подобных заказов от дам! — всхлипнул Ноэль. — Поверьте, очень много. А этот вырезал потому что руки соскучились по работе! Я больше не буду, клянусь! Свидетель мне пресвятая Дева Мария!

Я слегка смягчился и поинтересовался как он оказался в монастыре.

— Жена, моя Иветта… — по щекам монаха снова полились слезы. — Она… она… обманула меня, связалась с этим проклятым Жилем. Я не смог перенести измену и совершил постриг…

Меня эта история не удивила. Жизнь жестокая штука и ломает людей беспощадно.