— Ваше высокопреосвященство… — я немного замешкался, не сообразив, как приветствовать кардинала. Придворный поклон в исполнении священника смотрелся бы очень неуместно и странно, а как обращаться, будучи самому в сане священника попросту не знал.

Так и не поприветствовал вовсе.

Но Ришелье никак не прореагировал на нарушение церковного этикета.

Немного помолчав и пристально разглядев меня, он удовлетворенно кивнул и сухо бросил:

— Я понимаю, вы беспокоитесь. Не стану вас утешать, но хочу, чтобы вы знали — мы полностью удовлетворены всем, что вы делаете. Мне уже доложили о ваших… как бы это сказать… — он неожиданно улыбнулся. — О начале вашей службы в аббатстве. Мы впечатлены и считаем, что вас ждет блестящее будущее. Лично мне импонирует ваша решительность и преданность делу. А сейчас…

Кардинал провел еще один короткий инструктаж, после чего произошла моя встреча с его величеством Людовиком тринадцатым этого имени, королем Франции. Причем он сам пришел в кабинет к кардиналу.

Невысокий и щуплый, с длинным носом и острым подбородком, какой-то весь неказистый, одетый в небесно-голубой атласный костюм, король буквально вбежал и с раздражением уставился на Ришелье, не обратив на меня никакого внимания.

— Ну же? — он нетерпеливо топнул ногой. — Мы с Сен-Симоном скоро отправляемся на псарню! Не заставляйте нас ждать.

— Ваше величество, — кардинал глубоко поклонился. — Позвольте представить вам аббата Антуана де Бриенна, настоятеля аббатства Руаямон.

Король наморщил лоб, видимо что-то вспоминая и ткнул в меня пальцем.

— Я вас знаю! Вы убили того великолепного вепря на моей охоте!

У меня душа ушла в пятки, ведь именно тогда он разгневался на то, что я прикоснулся к королеве, когда выносил ее из шатра на руках.

— В прошлом, шевалье де Бриенн в высшей степени достойный кавалер, — рассказывал Ришелье, — он не раз доказывал свою верность короне, проявляя исключительную доблесть и незаурядный ум, но предпочел славе и земным радостям служение Господу…

Я на всякий случай еще раз поклонился, брякнув своими веригами.

Король повел себе довольно странно, он отмахнулся от кардинала, схватил мою руку, поцеловал ее, а потом потащил к креслу, сел рядом и принялся возбужденно тараторить.

— Вы достойны примера! Какое мужество и смирение! Не каждый найдет в себе силы отринуть подобный греховный соблазн! Женская красота всего лишь нечестивый обман, отказаться от нее легко, но мужская гораздо сильней, ибо она настоящая, истинная красота! Вам, наверное, пришлось очень трудно? Посещают ли вас до сих пор греховные мысли? Трудно ли сдерживать себя? Я по себе знаю, насколько это тяжело, потому что вокруг очень много красивых кавалеров. Вериги? Да, да, только уязвляя свою плоть можно отринуть соблазн! Я горжусь вами!

Я в упор не понимал, о чем ведет речь Людовик, но послушно кивал, соглашаясь с ним и нес совершенную дичь в ответ.

— Вера надежная преграда соблазнам, Господь всемогущ, он не оставит истинных верующих…

Закончилась встреча так же внезапно и сумбурно.

Людовик вскочил, бурно заявил, что верит мне и убежал.

Кардинал улыбнулся.

— Поздравляю вас, аббат. Вы понравились королю. Королева отправится в паломничество именно в ваше аббатство.

Я поклонился в ответ и настороженно поинтересовался:

— Ваше высокопреосвященство, а о каких моих соблазнах говорил его величество король?

Кардинал очень серьезно ответил:

— Насколько нам известно, король почему-то убежден в том, что вы решительно отринули мирскую жизнь именно потому, что почувствовали в себе греховную тягу к мужчинам. Увы, почему он так решил, нам пока неведомо, но мы приложим все силы чтобы узнать.