Пик Слиеве-на-Моне, в Ирландии, заселен несколькими весьма замечательными горными Девами.

А коли они заботятся о красоте своих маленьких царств, то, как правило, враждебно относятся к вторгшимся в их владения людям, что приносят лишь мусор и разрушение».

Норман Дж. Форбс, «Пресс энд джорнел», 2 декабря 1925.

Этот читатель приводит историю о старухе из Ротиермурхуса, которая рассказала ему о призраке, проживающем на Брериаском плато — судя по всему, весьма материальный призрак, волочащий за собой тяжелые цепи, клацанье которых об усеянное мелкими валунами плато легко уловимо. Еще он слышал похожую историю от пастуха, которого встретил в Монахлиа. Все это его так заинтриговало, что он опросил арендаторов и охотников-сталкеров в Ротиермурхусе, но те заявили, что никогда не слыхали о таком духе.

Знойным летом 1923 года Форбс снова оказался в этих краях, и три друга-англичанина упросили его сводить их на вершину Брериа. Они вышли рано, под сильным ливнем, но когда достигли верхнего Приюта в Глен-Энаихе, погода прояснилась достаточно, чтобы они могли спокойно начать свое восхождение.

Туман снова собрался, когда они приблизились к каирну Энаиха. Чтобы поразвлечь своих приунывших товарищей, Форбс поведал им о местном фольклоре и, может быть, слегка нетактично включил в свой рассказ историю о призраке с плато неподалеку.

А затем, когда они поднялись выше, где-то над ними, из тумана, прозвучало клацанье, вполне похожее на звук металла, постукивающего о камень.

«Скоро мои друзья встревожились и объявили, что слишком устали для того, чтобы идти дальше. Я продолжил подъем, надеясь обнаружить источник шума, но чем быстрее я шел, тем быстрее перемещался шум впереди меня.

Наконец я наткнулся на русло реки, где идти стало гораздо легче, и, поспешив вперед, обнаружил своего призрака с цепью — рядом с утесами, как раз когда туман слегка разрядился, — это были два оленя, роскошные звери, резвившиеся на холме впереди нас. Я спустился, сказал об этом друзьям, и, как ни странно, они признались, что устали на самом деле гораздо меньше, чем им это казалось раньше.

Однако должен признать, что кроме историй о призраках из местного фольклора в Каирнгормах есть нечто еще, иногда вызывающее жуткие ощущения. Если кто-либо встанет один на вершине в три утра, как сделал я однажды в конце августа, среди вьющегося тумана, то услышит странные звуки, Доносящиеся из мрака Лох-А-ана и из тайников Ведоина и Макдуя, принимающих причудливые очертания в этот час. Наблюдатель согласится, что история профессора Колли — вещь не такая уж и невозможная, как это кажется тем, кто не знает гор так, как мы, влюбленные в них. Разум человека, находящегося в одиночестве и в пустынном месте, способен создать многое, превосходящее обычное воображение».

Остальные суждения по опросу 1925 года были примерно в том же роде. Но в последующие годы случайные упоминания Серого Человека время от времени появлялись в газетах и журналах, среди прочих — интересная статья Самуэля Бартона. Она была напечатана в июльском «Еженедельном шотландце» за 1947 год. В ней он приводит еще два случая странного страха, испытанного в безлюдных местах, — один по рассказу двух девушек, высадившихся на одном из Гебридских островов и ощутивших там нечто «злое», а другой — его собственный опыт. Он тогда карабкался вверх по широкому, поросшему травой щиту над Глен-Лион. Был теплый, спокойный день. «И вдруг произошло нечто, заставившее меня похолодеть с головы до пят. Описать это трудно. Рядом со мной был и звук и дрожание, как будто кто-то тяжелый наступил на сухой торф.

Это длилось всего одно мгновение, но почему так подействовало на меня, я не знаю… Может быть, я слишком поверхностен, но даже пережитый мною страх не убавляет скепсиса в отношении призраков как причин этой бессознательной тревоги, которая временами охватывает одинокого путника в безлюдных местах, хотя в реальности этого неприятного ощущения у меня нет никаких сомнений».