— Отлично! Я уже чувствую себя львицей в прайде. Р-р-р! Мяу! — я сделала жест рукой, словно собираюсь потрогать его лапой. Грустным взглядом я посмотрела на своего кукушонка, понимая, что только что двинулась кукушкой.

Зеркало хищно улыбнулось, пытаясь произвести на меня впечатление. Я посмотрела на него грустненько, понимая, что сдохнет зверюшка у меня. Жаль ее.

— И что? — пожала плечами я. — Это не самое худшее, что я видела в зеркале, поверь мне. Так что не впечатлил. Дуй на трусы, а я дую спать.

Соорудив лежанку из стульев, я расположилась на них в позе вождя мирового пролетариата и спящей красавицы. Усталость просто валила с ног, поэтому я твердо решила, что если проснусь раньше времени от поцелуя принца, то он уснет раньше времени от удара по голове.

В темноте ко мне тихо кралась совесть, требуя объяснений. Сереньким волчком совесть взгрызлась в мой бочок.

— И повыше отгрызи, пожалуйста, — проворчала я, подкладывая руку себе под голову. — Не стесняйся! Может, это был последний шанс в моей жизни устроить личную жизнь!

Совесть беспощадно жевала меня, а я твердо решила утром поискать другую сердобольную кормилицу для голодного зеркала. У меня были хомячки, канарейка, два кота, один пес, но бездны еще не было!

Я дремала, чувствуя как при каждом моем движении, подо мной трагически скрипят старые стулья.

— Фух! — слышалось сквозь дрему. — Фух! Мы еще не договорили! Фух!

Вслед за совестью прокрался стыд, помогая совести отгрызть кусок нервных клеток. Я — приличная девушка! Совесть поддакнула, а я засопела и заворочалась. Я никогда не целовалась на первом свидании! И даже на втором, потому что второго зачастую не было! «Понимаешь, ты мне действительно понравилась!», — вздыхал ухажер, которого я провожала домой в криминальном районе. «Но тут такое дело… Мне неловко будет показывать тебя друзьям. У них девчонки — модели. Понимаешь?», — рассказывал мне кавалер, опуская глаза, пока я прикидывала, что не хулиганов ему нужно бояться в темной подворотне, а меня после таких слов. Перед глазами появилось лицо бабушки: «И что с того? Мы все такие! У нас кость и душа широкая! Это у тебя семейное». Сновидения обрывались, а я отгоняла их со страшной силой, слыша, как подо мной жалобно скрипят стулья.

Утро наступило и, видимо, мне на спину, поскольку она затекла. Я попыталась встать, но утро прошло по мне, не оставив мне ни единого шанса.

— Вставай! Я голоден! — послышался голос бездны, а я сонно осматривалась по сторонам. Мрачный зал с черным мрамором стен, черепа, инкрустированные в мрамор, зловещего вида подсвечники из костей, несколько сухих венков, навевающих тоску и уныние. Костяные стулья, на которых я расположилась, жалобно проскрипели, а я зевнула и протерла глаза. Светлым пятном на веревке висело мое белье, которое я тут же проверила. Закутываясь в черный балахон, я все еще пыталась поверить в то, что я — Богиня Смерти в мире, где никто не умирает.

— Я голоден! — повторило зеркало, посылая во все стороны дымчатые флюиды. — Иди, работай!

— Я тоже, но мы с тобой, дружок, на диете, — зевнула я, глядя на несколько гробов, украсивших дальний угол зала. Ничего-ничего! Сейчас мы быстро тут порядок наведем. Я достала один из гробов, любуясь мягкой и красивой обивкой, поставила его на пол.

— Есть хочу! — нудило зеркало, пока я рассматривала мрачные картинки на стенах. Перед огромной тьмой со светящими глазами стояла тощая фигура в черном капюшоне, распростерши руки и заслоняя мир, а за фигурой прятались испуганные люди. Я мельком взглянула на себя, понимая, что я — человек надежный.