Я прищурилась, глядя на мрачные своды собственного жилища, где в пыльном углу стоял гроб с надписью: «Если что похороните меня здесь!».

— Мне нужно в город! — усмехнулась я, мерзко улыбаясь себе улыбкой злого гения. Перед моими глазами в туманной дымке зеркала поплыли картинки, а я пристально выискивала нужную.

— Сюда! — остановила я, глядя на целую веревку женского белья и одежды навырост, развешенного на улице. Через две минуты выгрузила все на крышку гроба, рассматривая серое застиранное платье и встряхивая его.

— Смерть должна быть видимой? — самодовольно заметила я, скидывая с себя черных халат и укомплектовывая прелести в старое платье. — Но нигде не сказано, что она должна носить черный плащ!

У зеркала отпала зубастая челюсть, когда я неумело плела косичку на своих волосах, пытаясь завязать ее тесемкой. На меня смотрела девица на «заберите ее, пожалуйста!», а я повертелась и поправила грудь в декольте, затянув тесемочки. Мое отражение расплывалось, а в поплывшем тумане проступили очертания мрачного дома, в котором сидела старая женщина в накинутом цветном платке на плечи. Вокруг нее висели какие — то дивные штуки, напоминающие работы начинающих «очумелых ручек». Сушеная рыбья голова была примотана к какой-то палке, а под ней виднелся маленький колокольчик. Рядом громоздилась горсть бус, вокруг которых была обмотаны какие-то сухие травы. Мадам расположилась в старинном потертом кресле, перебирая в руках карты и шевеля узкими губами.

— Гадалка? — заинтересовалась я, потирая ручки. Обожаю гадания! Через пару мгновений я уже стояла у почерневшей вывески: «Гадания и знаки судьбы. Третий глаз», а черная, старинная дверь мрачно приглашала узнать, что день грядущий мне готовит и под каким соусом преподнесет. Робко постучавшись в дверь, я услышала замогильный голос, пробирающий холодком до холодца.

— Войдите, — прозвучало, а я толкнула дверь, вслушиваясь в колокольчик, который глухо прозвенел над головой. — О! Я вижу твою судьбу! Всю правду про тебя знаю!

— Да вы что? — оживилась я, тут же присаживаясь на какую-то табуретку, оббитую тканью. В полумраке прыгал огонек свечи, а мое сердце застыло в тревожном ожидании. Морщинистые руки, унизанные массивными кольцами, тасовали старую колоду, чтобы протянуть ее мне.

— Бери! — хрипловатый голос в полумраке заставлял мою руку дрожать. Я осторожно сдвинула колоду, видя, как на стол одна за другой ложатся карты.

— Хм… — задумалась гадалка, а потом посмотрела мне в глаза таким пронизывающим взглядом, что я застыла врасплох пойманным сусликом на колхозном поле. — Вижу смерть..

— Кого? — тут же оживилась я, а мне под носом поводили мрачноватой картой с обтрепанными краями.

— Со смертью шутить нельзя. Видимо срок твой уже на исходе! Но не печалься, я помогу тебе придумать такое желание, которое смерть никак не выполнит! Отведем ее, костлявую! Отведем!

Я грустно шмыгнула носом, понимая, что до костлявой мне еще бегать и бегать. Мне под нос сунули еще две карты.

— Видишь? Мужик у тебя был! Пропал с концами! — зловещим голосом заметила гадалка. — По поздней дорожке.

— А сколько у него концов? — спросила я, глядя на потрепанные карты, но гадалка не слышала меня, что-то завывая. Мне снова под нос сунули карту со словами: «Смотри!».

— Ждет тебя встреча внезапная по дороге казенной! — ткнули в меня картами, пока на укрытом дырявой скатертью столе я заприметила книгу «Толкования гаданий».