Потом мы сидели в ресторанчике на улице Древней, любуясь Карантинной бухтой, рассказывая друг другу какие-то невероятные истории. Впрочем, рассказывал, в основном, Герман, а я только вздыхал, сожалея, что не смогу переложить все услышанное на бумагу — все равно никто не поверит. Время от времени к столику подлетали официантки, пожирающие нас взглядами (опять вру, пожирали они Германа!) и притаскивали вино, не значившееся в винной карте. А все закончилось, как и должно закончиться — мой новый знакомый кивнул мне на прощание и исчез-таки в сопровождении одной из девушек. Я, было, взгрустнул, предположив, что мне придется одному оплачивать немаленький счет (не критично, но неприятно), но обнаружил, что Герман не только успел все оплатить, но и оставить ресторанной братии солидные чаевые. Мне бы, дураку радоваться, но есть свой «пунктик» — терпеть не могу быть кому-то должным и никогда не позволяю платить за себя. Вот, сейчас я скину на карту Германа ровно половину того, что он заплатил, включая чаевые.

А бородач уселся рядом со мной, не опасаясь испачкать дорогие штаны, приобретенные в каком-нибудь модном бутике и спросил:

— Ты его тоже видишь?

— Кого? — не враз я и понял, потом до меня дошло. — Вижу.

Я уже не в первый раз видел то в Южной, то в Севастопольской бухтах странный кораблик — под парусом, но вдоль бортов виднелись ряды весел. Не иначе, какие-то реконструкторы решили соорудить судно времен Древней Греции, а потом вышли на нем в море, но чересчур отдаляться от берегов не рискнули. Правильно, древние моряки только в каботажки и ходили. Странно только, что эти на ночь не пристают к берегу — душ принять или перекусить. Или они настолько вошли в образ, что решили провести энное количество времени на борту, довольствуясь сухим пайком и солнечными ваннами?

— Это хорошо, что ты видишь судно, — сказал Герман.

— А разве остальные не видят? — хмыкнул я.

— А ты спроси остальных, — усмехнулся бородач, кивая на немногочисленных туристов, которые променяли ночной сон на любование морем.

Пожалуй, спрашивать не было необходимости. Я уже пытался выяснить — что это за корабль, но натыкался лишь на изумленные взгляды как севастопольцев, так и гостей города. Даже не поленился позвонить паре знакомых, но они тоже ничего не смогли сказать. К суденышку не пытались подплыть ни люди, ни лодки, словно бы не замечая.

— Ну, и чего ты расселся? — строго спросил Герман. — Поплыли.

— Куда? — вытаращился я.

— Туда, — кивнул бородач в сторону корабля, начиная скидывать с себя пиджак и брюки. Когда дело дошло до рубашки, он безо всякого сожаления вытащил золотые запонки и бросил их в воду. В одну кучу со штанами полетела рубашка, а потом и трусы…

— Ты ошалел? — поинтересовался я. — Тебя сейчас в полицию заметут, да и меня за компанию.

— Вот и поплыли, пока нас не замели, — хохотнул Герман.

Не знаю, что тут на меня нашло? Словно бы под гипнозом я принялся снимать с себя джинсы и рубашку. Оставшись в одних и трусах, растерянно спросил:

— А я доплыву?

— Не доплывешь, я тебя дотащу, — пообещал бородач, отбирая у меня сотовый и бумажник, которые я прижимал к себе и бросая их на одежду. — Скидывай трусы и поплыли.

Глава первая

Корабль сумасшедших ​

Я могу не дышать минуту, может две. Максимум — две с половиной. Сейчас казалось, что обхожусь без воздуха целую вечность, но как только попытался вдохнуть полной грудью, тут же напал дикий кашель, разрывающий легкие и выворачивающий наизнанку. В ушах звон, перед глазами сплошная тьма.