В чем безнадежность современной ситуации? В том, что этот молодой талантливый начальник участка также вынужден защищать свое положение от более талантливого молодого мастера, который уже наступает ему на пятки и вот-вот выкинет с уже насиженного места.

Вечный конфликт по вертикали.

А что происходит по горизонтали? Все то же самое. Борьба, ненависть, склоки. Когда наш цех не выполнял план, кого-то нужно было наказать. При этом каждый перебрасывал ответственность за поражение на другой отдел, все грызлись, никто не хотел признавать свою вину. Плановики, снабженцы, конструкторы, технологи, производственники, энергетики — все службы показывали пальцем друг на друга и говорили: «Мы не выполнили план только потому, что кто-то нас подвел!»

Заметьте, конфликт по вертикали, конфликт по горизонтали. Для кого-то, может быть, такая ситуация в порядке вещей, норма, но для меня это ужас, настоящий ад. В России от инфарктов умирают больше миллиона двухсот тысяч людей в год, и семьдесят процентов этих инфарктов случается в пятницу. Человек пять дней работает в аду, грызется, нервничает, врет, грешит. Затем в пятницу напряжение достигает максимальной точки, моральное истощение и — инфаркт.

Ученые подсчитали, что современный руководитель тратит больше сорока одного процента своего рабочего времени на улаживание конфликтов. Вдумайтесь, практически полжизни руководители служат унитазами для слива всякой моральной психологической гадости. Вместо того чтобы творить, создавать. И это происходит в двадцать первом веке.

Каждый человек — это целый мир, космос. Но разве можно в рамках таких негуманных производственных отношений реализовать свой потенциал? Конечно, нет. Придя на производство с институтской скамьи, мы, как наивные романтики, верим, что вот сейчас мы изменим этот мир, мы внесем свой вклад, сделаем его справедливым, но жизнь бьет нас по голове и при помощи компромиссов загоняет в жесткие рамки. Каждый молодой специалист в любой сфере деятельности сталкивается с выбором: бросить вызов системе, бороться, конфликтовать или подстраиваться, чтобы получить больше денег, решить свои социальные вопросы.

Конечно, большинство, не задумываясь, принимает правила игры. А через десять лет эти люди даже представить себе не могут, что можно жить по-другому, что можно ощущать себя созданным по подобию Бога, а не винтиком в этой скрипучей, гнилой бюрократической машине.

Я рассмотрел только отношения между руководителями. Давайте посмотрим, как живут рабочие. Я это знаю не понаслышке. Как человек, выросший в самой обычной рабочей семье, могу сказать с уверенностью: работяга живет в аду. Чтобы узнать, что такое ад, не нужно умирать, нужно просто прожить жизнь рабочего. Безысходность, нищета, унижение, разрушенное здоровье, неблагодарность.

Разве это не ад?

Посмотрите, что произошло с моей мамой. Она всю жизнь честно работала на Волжском автомобильном заводе, отдала ему все свои силы до последней капельки, все свое здоровье. Когда она вышла на пенсию, все самые страшные болезни свалились на ее измученную голову. Для нас, самых близких ее людей, эти болезни — страшная боль, страшное испытание. Как можно пережить операцию за операцией, когда ты понимаешь, что после каждой операции твой самый близкий, самый дорогой человек на свете может не вернуться? А послеоперационные периоды длятся месяцами. Непрерывные приступы. Кризисы. Реанимация. Представляете, сколько боли приходится выносить всей нашей семье, сколько страданий, когда мы видим, как мучается наш любимый, наш самый дорогой человек?

Вы думаете, кто-нибудь хоть раз написал ей какую-нибудь открытку или письмо с Волжского автомобильного завода, пусть даже формальную, написанную под копирку, или позвонил с самым простым человеческим вопросом: «Раиса Васильевна, как вы себя чувствуете? Нужна ли вам помощь? Как ваши дела?» Нет, Волжскому автомобильному заводу, его начальникам, его владельцам абсолютно наплевать на мою мать, точно так же, как и на сотни тысяч таких же пенсионеров.