|
Спросил об одной девушке, о Р. П. И когда я ему ответил, он долго плакал, склонившись ко мне на плечо. О чем? Вероятно, о том, что он не встретил ни одного человека, в особенности ни одного писателя и поэта, у которых бы удачно сложилась жизнь. Сергей был совершенно трезв. Эта его трезвая тяжелая печаль отзывалась мучительной болью.
Я ушел от него часов в 7 вечера.
– Я еще зайду к тебе, Сережа.
– Обязательно заходи!
Но зайти не пришлось. Вечером ко мне пришел писатель Сергей Семенов, с которым мы просидели часов до 12-ти ночи. Семенов ушел, заходить было поздно, – «пусть выспится»… и Есенин в эту ночь уснул, чтобы больше уже не просыпаться.
Георгий Устинов
Четыре дня
В Ленинград Сергей приехал в четверг 24-го декабря утром. О том, что он должен приехать на днях, я знал еще недели за полторы до этого, так как получил от него телеграмму с просьбой снять две-три комнаты, с указанием, что «в двадцатых числах декабря» он переезжает жить в Ленинград. Комнат снять не удалось по разным причинам, тем более, что он забыл сообщить главное: приезжает ли он один или с женой. О том, что он разошелся, я узнал уже лично от него.
В четверг с утра мне пришлось на пару часов выйти из дому. Вернувшись, я застал комнату в легком разгроме: сдвинут стол, на полу рядком три чемодана, на чемодане записка:
«Поехал в ресторан Михайлова, что ли, или Федорова? Жду тебя там. Сергей».
Пошел к «Михайлову-Федорову».
Оказалось, что у подъезда меня ждет извозчик, чтобы везти в «Англетер» – «Федоров заперт был, так они приказали везти себя в „Англетер“. Там у них не то приятель живет, не то родственник! „Родственником“ оказался Г. Ф. Устинов, большой друг Сергея, живший в 130-м номере гостиницы. Сергея я застал уже в „его собственном номере“ в обществе Елизаветы Алексеевны Устиновой (жены Георгия Устинова) и жены Г. Р. Колобова, приятеля Сергея по дозаграничному периоду. В этот раз посидели недолго. Я поехал домой, Сергей с Устиновой по магазинам (предпраздничные покупки). Перед уходом пробовал уговорить Сергея прожить праздники у меня на Бассейной. Ответ был, буквально, следующий: „Видишь ли… мне бы очень хотелось, чтобы эти дни мы провели все вместе. Мы с Жоржем (Устинов) ведь очень старые друзья, а вытаскивать его с женой каждый день на Бассейную, пожалуй, будет трудновато. Кроме того, здесь просторнее“.
Второй раз собрались мы уже часа в четыре дня. В комнате я застал, кроме упомянутых: самого Устинова и Ушакова (журналист, знакомый Устинова, проживавший тут же в «Англетере»). Несколько позже пришел Г. Колобов. Дворник успел перевезти вещи Сергея сюда же. Просидели часов до девяти. «Гости» ушли, остались мы вдвоем. Часов до одиннадцати Сергей философствовал на разные темы: и о том, как хорошо, что мы оба снова одинокие, и о том, что по возрасту ему пора редактировать журнал, о совершенной «нерусскости» Анатоля Франса и о письмах Пушкина. Обо многом. Под конец не сошлись во взглядах: какое стихотворение Ходасевича лучше – «Звезды» или «Баллада» (Сергей защищал «Звезды»), и заснули.
Проснулись часов в шесть утра. Первое, что я от него услышал в этот день:
– Слушай, поедем к Клюеву!
– Поедем!
– Нет, верно, поедем?!
– Ну да, поедем: только попозже. |
