— Тогда можно было бы обратиться в министерство культуры, доказать, что дом нельзя сносить, потому что… потому что… Что?

Женя прервался на полуслове, потому что увидел, как синхронно загорелись глаза у Ани и Кошки.

— Нашли!

— В подвале!

— Грамоту!

— Дарственную!

— Тут жил Пушкин!

— Нет, архитектор!

— Знаменитый!

— В интернет!

— Бумагу состарить.

— Чернила…

Женя, который никак не мог сосредоточиться на общей проблеме, обиделся:

— Я один ничего не понимаю, да?

— Надо доказать, что здание представляет ценность, — впилась Жене в руку Кошка. — Мы сделаем грамоту или дарственную, которая подтвердит, что дом, например, построен знаменитым архитектором, и его не снесут.

— Но это же подделка! — ахнул Женя. — Нас раскроют!

— Значит, нужно сделать так, чтобы не раскрыли, — твердо сказал Дима.

Птицы быстренько набросали на бумажке план подделки старинной грамоты и разошлись по домам. Искать информацию в интернете.

Женька и Молчун шли по парку.

— Знаешь, Артем, — сказал Женька, — я никому не могу про это сказать. А тебе могу.

Молчун серьезно кивнул.

— У меня проблема, — Женька вдруг начал говорить молчуновскими рублеными фразами. — Девушка беременна. Не от меня. Я ее люблю. Она меня нет. Что делать?

Они прошли еще десяток метров, Молчун не отвечал, внимательно наклонив голову. Он ждал продолжения.

— То есть я знаю, как надо правильно, — чуть не плача сказал Женя. — Но это… неправильно! Так нельзя! Потому что… это неправда! А не сделать… тоже не могу! Я до конца жизни себе не прощу. Понимаешь?

— Не все, — признался Молчун после паузы. — Главное — понял.

Женька повернул голову к Артему и так и шел перекособочившись, потому что собеседник никак не мог начать говорить. Готовил длинную тираду. В голове набирал текст, редактировал, учил…

— Ты знаешь, как правильно, — наконец произнес Молчун. — Но боишься. Страх — плохо. От страха глупеют. Перестань бояться. Тогда поймешь.

В Женьке вдруг вспыхнула ярость.

— Ага, ерунда какая! Взять и перестать бояться! Может, научишь, как это? — Женька понимал, что обижает Молчуна зря, но остановиться не мог. — Ты же у нас умненький! Вундеркиндик! Слово — золото!

Но Молчун и не собирался обижаться. Он серьезно кивнул:

— Скрытая агрессия. Лучше, чем страх. Но все равно плохо.

Они еще долго шли вместе. Женька — потому что надо было извиниться, а он не мог собраться с мыслями. А Молчун — потому что ему было приятно идти рядом пусть не с папой, но со старшим братом. Почти.

— Извини, — наконец сказал Женька. — Напало что-то.

— Да, — ответил Молчун. — Еще девиз. На твоем щите. Помнишь?

Женька торопливо кивнул, хотя девиза, хоть убей, вспомнить не мог. Помнил турнир. Как мастерили доспехи. Как спорили, из чего делать копье, чтобы жюри пропустило. Как Анечка гордилась своей ролью Прекрасной дамы, а Кошка сцепилась с Димкой за право стать оруженосцем — и, как всегда, победила. А вот девиз выветрился из памяти.

— Спасибо, — сказал Женька, — я понял.

Дома первым делом откопал на антресолях щит.