— Это твое настоящее имя? — потрясенно переспросила она.

— Ну да. А что тут такого? Энрике. Энрике Валдес.

С прелестных розовых губ сорвалась пара-другая выражений, этим нежным устам отнюдь не подходящих. Гарсия иронически приподнял брови. Зато Энрике сам не мог бы лучше подвести итог столь неожиданному повороту событий.

Радовало хотя бы одно: судя по всему, как раз в тот момент, как он входил в комнату, Джулия почувствовала в поцелуе Гарсии что-то не то. А значит, все это произошло по недоразумению, а вовсе не в результате ее коварного плана прибрать к рукам обоих братьев. Это было бы уже слишком.

— Может, кто-нибудь наконец возьмет на себя труд объяснить мне, что тут происходит? — В голосе Гарсии начало прорезываться раздражение.

Но это раздражение не шло ни в какое сравнение со злостью Энрике. При одной мысли о том, чем все это могло бы закончиться, не войди он столь своевременно, его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

— Сам собирался у тебя спросить, — ядовито отозвался Энрике. — С какой стати ты обнимаешь Джулию? Она — моя девушка!

— Твоя? — резко спросила Джулия.

Энрике и сам понимал, что со своими собственническими замашками, должно быть, выглядит пещерным человеком. Но ничего не мог с собой поделать.

— Да, моя!

— Да кто такая Джулия? — спросил Гарсия.

Глаза Джемаймы распахнулись еще шире.

— Ты что, в самом деле думал, будто меня зовут Джулией?

— А что еще я мог думать?

— Кто-нибудь скажет мне, кто такая Джулия? — потребовал ответа Гарсия, начиная терять терпение.

— Да я же, — не слишком внятно объяснила Джемайма. — По крайней мере, он считает, что меня зовут Джулией. — Она слабым жестом поднесла руки к вискам и, доковыляв до кресла, рухнула в него. — Но я ведь думала, он знает, что я не Джулия.

— Откуда я мог это знать, если ты сама мне так назвалась? — спросил ничего не понимающий Энрике.

— Джемайма, зачем ты назвалась Джулией? — вторил ему брат, не менее озадаченный происходящим.

— Так ее зовут Джемаймой? — Чудесное имя, подумал Энрике, и как нельзя более подходит этой чудесной женщине.

— Да, Энрике, меня зовут Джемаймой.

— И все равно я не понимаю, что тут происходит, — тряхнул головой Гарсия. — Объясните же мне наконец.

Поскольку Джемайма явно была не в себе, Энрике попытался взять объяснения на себя.

— Насколько я могу судить, Джулия… тьфу ты, то есть Джемайма, запуталась, кто из нас кто. Как учителя в колледже.

Гарсия обдумал эти слова и кивнул.

— Ну да. Как тогда, на экзаменах, когда мы поменялись местами, чтобы я спас тебя от позорного провала по математике.

— Ага, а я тебя — по географии.

— А вот учил бы математику, небось сейчас мог бы подыскать себе работу получше, чем месить глину в котлованах на стройке, — ухмыльнулся Гарсия с видом полного превосходства.

Энрике ответил ему еще более вызывающим смешком.

— А если бы ты не ловил ворон на географии, то не дал бы запереть себя в этом паноптикуме.

— Может, вы оба заткнетесь хоть на секундочку? — прикрикнула на них Джемайма. — Не хватало мне тут еще про ваши милые проделки выслушивать. И без того тошно!

Оба, как по команде, повернулись к ней. Энрике подозревал, что его надменному братцу вот уже лет сто как никто не приказывал заткнуться, а потому с тайным удовольствием наблюдал за его реакцией.