Так вот, оказывается, общение наше все время стремится выйти из четких границ формальности — колеблется между тем и другим принципом. Когда коллектив формальный, он либо целиком становится неформальным, либо — чаще — разбивается на некие неформальные ячейки. Мы сдружились, у нас сложился хороший коллектив — это значит, что он превратился из формального в неформальный.

С другой стороны, люди, объединившиеся неформально, стремятся зафиксировать отношения, формализовать их, превратить в ритуал. Жених и невеста — это еще неформальный коллектив. Супруги — формальный. Но дело не в загсе. И муж с женой могут сохранить «неформальные» отношения, а люди «нерасписанные» — формализовать их. Формализация отношений есть фиксация, окостенение ожиданий, ликвидация неопределенности, необязательности.

…Всем известно и понятно, что в группе человек становится иным, нежели наедине с собой. Но каким образом? По каким механизмам?

В последнее время в западной социальной психологии применяют метод так называемой подставной группы, или метод Аша, — проверку на внушаемость и конформизм.

Экспериментатор вступает в заговор с группой: все, как один, будут давать заведомо неправильный ответ. Вопрос может быть любым: о цвете предмета, о весе, о физиономическом сходстве и т. д., вплоть до самых высоких суждений.

Испытуемый ни о чем не подозревает. Отвечает он обычно предпоследним.

Процентах в восьмидесяти он повторяет неправильный ответ. Он не верит своим глазам, ушам и уму; вернее, в части случаев верит, потому что в силу прямого внушения воспринимает неправильно, а в части случаев видит, слышит и думает одно, говорит — другое. Лицемерием это еще не назовешь, но это уже больше чем конформизм.

В другом варианте группе и испытуемому показывают разное, но никто, кроме экспериментатора, об этом не знает. Это еще эффективнее, ибо вступает в силу искренность (со стороны членов группы). Внушаемость оказывается еще выше.

Чем сложнее задача, тем меньше доверия к себе и выше доверие к группе. Это понятно: мы вообще тем более внушаемы, чем меньше у нас информации.

Этот метод, конечно, не открывает нам никаких новых истин, он служит лишь остронаглядной моделью некоторых знакомых явлений. Вот непосредственный механизм, по которому человек — дитя своего времени и своего места; мы начинаем понимать, каким образом в поколениях держатся заблуждения, которые кажутся потом такими нелепыми: коллективное заблуждение имеет силу закона… в 80 процентах.

Но, конечно, еще вопрос, действительно ли это закон. Разумеется, влияние группы на личность не ограничивается конформизмом. Только группа становится проявителем и катализатором способностей индивида, и если в одних случаях групповые контакты подавляют самостоятельность, то в других стимулируют — это мы видим на примерах наших лучших творческих коллективов. По одним вопросам в группе может быть высокая степень конформности, по другим — низкая. Очевидно, многое, если не все, зависит от духа и стиля, от атмосферы — принятой формы отношений.

Курт Левин, известный американский психолог, провел длительные наблюдения над школьными классами, в которых воспитание было поставлено на разные основы: «авторитарную» и «демократическую». В «авторитарных» классах детей рассаживали по принуждению, господствовала жесткая дисциплина, подавлялась инициатива. В «демократических» права школьников были максимальными. Оказалось, что в «авторитарных» классах драки вспыхивали примерно в 30 раз чаще, чем в «демократических». Ученики, переведенные из «авторитарных» классов в «демократические», первое время ведут себя дико, у них возникает какая-то пароксизмальная агрессивность, но потом все улаживается.