– С ней все в порядке, - коротко бросил он. При виде мрачно неумолимого лица мужа, Джулия слабо улыбнулась. Дамон, однако, присел на корточки и, приподняв ее подбородок, тихо спросил:

– Что случилось?

– Я упала в обморок, - удивленно объяснила Джулия. - Голова закружилась. Но теперь… мне гораздо лучше. - Она рискнула посмотреть на Логана и добавила:

– Я пришла в себя и вполне могу играть.

Прежде чем Логан успел ответить, Дамон невозмутимо покачал головой:

– Ты немедленно едешь домой.

– По-моему, Джулия сама решит, что делать, - вмешался Логан.

Дамон посмотрел в глаза жены и отнял руку.

– Пусть дублерша доиграет за тебя. Хочешь опять упасть на сцене?

– Я еще никогда не бросала пьесу на середине, - пробормотала она, потрясенная самой мыслью о подобном святотатстве.

– Вероятно, не представлялось случая, - спокойно возразил Дамон, но Джулия чувствовала, какие тревога и гнев кипят за его внешней невозмутимостью - Едем, Джулия. Ты плохо выглядишь.

Джулия медленно встала, чтобы посмотреться в зеркало, и обнаружила, что ноги по-прежнему дрожат. Дамон прав - она определенно больна. Сама мысль о том, сколько физических и нравственных усилий потребуется, чтобы доиграть пьесу, казалась чудовищной. Логан, очевидно, тоже это поняв, раздраженно взъерошил волосы.

– Поезжай, - согласился он, - я обо всем позабочусь. - И, помедлив, обратился к Дамону:

– Завтра пришлите кого-нибудь сообщить, как она себя чувствует.

Несмотря на протесты Джулии, Дамон отнес ее на руках к черному ходу, куда уже приказал подать карету, и всю дорогу не выпускал из объятий.

– Не знаю, что это стряслось со мной, - прошептала она. - Вероятно, просто устала. Слишком тяжелая роль…

Дамон не ответил, гладя жену по голове и промокай платком ее мокрое лицо.

Доктор вышел из спальни и что-то коротко сообщил Дамону, ожидавшему за дверью. Сидя в постели, Джулия наблюдала за комической сменой выражений на лице мужа - недоумение, радость, тревога… Она даже смогла выдавить улыбку, как только он ворвался в комнату, сел на край постели и поднес ее руку к губам так осторожно, словно пальчики были фарфоровыми.

– Ты ничего не подозревала? - хрипло спросил он.

– Потому что не была уверена, - тихо призналась Джулия. - Хотела подождать еще несколько недель, прежде чем сказать. Ты рад, что станешь отцом?

– Боже, Джулия, и ты еще спрашиваешь?!

Дамон чуть наклонился и запечатлел на ее устах почтительный поцелуй. Джулия страстно ответила, припав к груди мужа.

Дамон, чуть отстранившись, поглядел на жену. Джулия интуитивно почувствовала, сколько невысказанных вопросов готово слететь с его языка, но муж стоически пытался сохранить спокойствие.

– Последнее время я много думала и кое-что решила, - призналась она. Дамон молча ожидал, что скажет жена. Она должна выбрать верные слова, чтобы донести до него те откровения, что снизошли на нее.

Джулия, никогда не знавшая отцовской любви, привыкла никому не доверять, боясь предательства, опасаясь навеки остаться одной с разбитым сердцем. Но Дамон изменил все. Заставил ее поверить, что их любовь будет вечной… Это придало ей мужества. Возможно, не стоит так уж цепляться за актерскую карьеру. Джулии хотелось узнать другие стороны жизни, безоговорочно отдаться чувствам, как раньше она предавалась честолюбивым устремлениям.

Она всегда была такой скрытной, избегала всего угрожавшего ее независимости и теперь поняла, что каким-то образом заключила себя в холодную темницу отчуждения и одиночества. Но сейчас стены рушились, а перед ней открывался небывалый простор.