Она не могла разглядеть выражения его лица, потому что оставила горящей лишь одну свечу. Николас подошел и сел на край ее кровати.

— Фенела, — нерешительно окликнул он ее.

Она поняла, что Николас не уверен в том, что после всего случившегося она захочет его, поэтому боялся вновь испытать боль и стыд.

Фенела протянула ему руку и почувствовала, как он крепко, чуть ли не панически сжал ее пальцы.

— Я должна… что-то… сказать тебе, — проговорила она, и голос ее был едва слышен.

— Я слушаю тебя, — ответил Николас.

Фенела глубоко вздохнула.

— Но ты… так далеко… от меня… а это — …большая тайна.

Она почувствовала, как он напрягся.

Потом очень медленно, как будто все время опасаясь, что его грубо остановят, он лег в постель и обнял Фенелу.

Внезапно она тесно прижалась к нему своим телом и тоже крепко обняла его.

— Ах, Николас… Николас, — шептала она. — Я была такой глупой… такой мерзкой… но я не понимала тогда… я поняла только сегодня… как много значишь ты для меня… как ты нужен мне!..

Ее голос перешел в рыдания.

— Люби меня… пожалуйста… пожалуйста, люби меня… и помоги мне… я хочу быть… твоей… частью тебя…

По щекам ее текли слезы.

— Дорогая моя, милая моя, моя обожаемая женушка, — проговорил Николас, и голос его при этом был таким, какого прежде Фенела никогда не слышала. — Я люблю тебя, я обожаю тебя.

Он целовал теперь ее глаза, слезы на щеках, ее шею, а затем вдруг отстранился от нее. Фенела поняла почему.

Она повернулась к нему.

— Я люблю тебя… Ник… я люблю тебя.

Затем их уста слились в поцелуе, и она познала восторг и экстаз, которых никогда прежде не испытывала.

«Вот теперь это любовь… настоящая любовь», — подумала Фенела.

Затем в ней вдруг возникло пламя навстречу тому огню, который в тот момент пылал в Николасе.

Это было такое совершенство, было так непередаваемо божественно, что заставляло Фенелу все теснее и теснее прижиматься к Нику.

И вот уже их стало не двое — они теперь были единым существом.

Это была любовь!