Сэр Джеральд Таррант, давний знакомый Вобуа, выполнявший те же функции, что и он, в одной британской спецслужбе, как-то сказал:

— Ее общество удивительно расслабляет, Рене. Это может показаться невероятным, но все-таки это так. С ней ты не чувствуешь никакого напряжения. Она создает удивительно умиротворяющую атмосферу. Впрочем, — добавил он, — на противника она производит совершенно иное впечатление.

Вобуа, к своему удивлению, отметил, что в течение всего вечера ему никак не удавалось углядеть в Модести это темное, опасное начало. Впрочем, он достаточно знал о ней, чтобы не ставить под сомнение прощальные слова Тарранта. Теперь же, нежась в приятной, спокойной атмосфере ужина, он понял, что и первая часть напутствия Тарранта тоже оказалась верной.

Модести повернулась к нему, взяла свой бокал, приподняла, приветствуя его. Вобуа ответил тем же.

— Я плохо за вами ухаживаю, — сказал он. — Мне бы следовало предложить вам сигареты. Признаться, я бы и сам сделал то же самое. Когда у меня на душе спокойно, я люблю выкурить сигарету.

Модести улыбнулась.

— Сэр Джеральд старается говорить нечто в этом роде, но у него нет чисто французского таланта произносить такие фразы и в конце он обычно краснеет. — Она взяла сумочку, что лежала рядом с ней. — У меня «Голуаз», если это вас устроит.

— Отлично, — кивнул Вобуа. — И спасибо за сведения о Тарранте. Рад, что у этого старого лиса все же имеются недостатки.

Вобуа, конечно же, слукавил насчет сигарет. В его портфеле лежало несколько пачек. Но ему очень хотелось посмотреть, как грациозно действуют руки Модести, которая открыла сумочку, вынула золотой портсигар, зажигалку и передала их Рене.

— Спасибо, — сказал он, зажег ее сигарету, потом свою. Некоторое время они курили в молчании, затем Вобуа спросил: — Вы не рассердитесь, если я буду звать вас по имени?

— Я буду только рада, Рене.

— Скажите, Вилли Гарвин не собирается посетить Париж? Я бы хотел возобновить с ним знакомство. Интересный персонаж этот Гарвин.

— В высшей степени. — Модести задумчиво улыбнулась, оставив своего собеседника гадать, какие же образы проносятся перед ее мысленным взором. — Но я понятия не имею, собирается ли он к нам.

— У него пивная в Англии? Он, наверно, там?

— Вряд ли. Перед Танжером я получила от него открытку из Токио. Он сказал, что поехал туда ради бань.

— Бань?

— Да. Ему нравится японский стиль. И японские массажистки.

— Ясно, — кивнул Вобуа. Пароходик сейчас проходил восточную оконечность острова Ситс. — Я хотел бы задать вам вопрос, — медленно сказал он, — но боюсь вас обидеть.

— Не бойтесь. Спрашивайте.

— В тот период, когда вы руководили Сетью, — начал Вобуа, осторожно подбирая слова, — вы действовали в сферах, которые, строго говоря, не являлись законными…

— Я имела самое прямое отношение к организованной преступности, — спокойно подтвердила она. — Безусловно, я выбирала, чем заниматься, но тем не менее все это было противозаконно. Продолжайте допрос.

— Вам никогда не приходилось обеспечивать… — Вобуа сделал небольшую паузу и извиняющимся тоном закончил: — Безопасность, защиту?

— Специально — нет, — коротко ответила Модести.