Комнаты казались безликими и по виду мало отличались от номеров отеля «Мелвилл»: светлая мебель, позолоченные безделушки. Невозможно представить здесь ребенка, шумного, неудержимого, занимающего все свободное место. В который раз за неделю мысли Джоуи вернулись к неожиданному предложению Альфи. «Это же здорово, – сказал он тем же вечером, – наш малыш будет ровесником дочки Джека и Ребекки. Они станут лучшими друзьями».

Прозрачный намек на то, чтобы завести ребенка сейчас. Не «скоро», не «со временем», а прямо сейчас.

Джоуи не хотела ребенка прямо сейчас.

Совершенно точно не сейчас.

Ее взгляд упал на фотографию, где они с Джеком и родителями позируют перед домом их бабушки в Эксетере. Джоуи года три, на ней красная кофта, волосы заплетены в хвостики. Джек – поразительно нескладный тринадцатилетний подросток, глаз почти не видно из-за челки, ревниво положил руку ей на плечо. Джек горячо любил Джоуи со дня ее появления на свет. Десятилетняя разница в возрасте ни капли не мешала: наоборот, им не приходилось соперничать друг с другом, и они были очень близки. Однако сейчас внимание Джоуи привлекли родители: если ей на снимке три года, значит, маме тридцать один. Тридцать один год, замужем, и у нее двое детей – подросток и маленькая девочка. Мамина кожа дышит молодостью, каштановые волосы сияют. «Какая же она молодая, – подумала Джоуи, – всего на несколько лет старше меня». В детстве мама не казалась ей молодой; она умерла прежде, чем Джоуи успела заметить, что она состарилась.

Возвращаясь к себе, Джоуи прошла мимо кабинета Ребекки. Два или три дня в неделю Ребекка работала из дома. Иногда по пути на чердак Джоуи слышала из-за двери ее приглушенный голос или стрекотание клавиатуры, но чаще из кабинета не доносилось ни звука, словно внутри никого нет.

Перегнувшись через перила, Джоуи взглянула вниз – удостовериться, что там пусто, осторожно толкнула дверь в кабинет Ребекки, вздрогнула и схватилась за сердце. В углу стоял человек. Нет, не человек – картонная ростовая фигура Джека в гавайских шортах. Джоуи помнила эту штуковину по фотографиям с мальчишника. Джек и его приятели возили ее по всему Бристолю и предлагали симпатичным девчонкам позировать с ней в обнимку.

Три стены небольшой квадратной комнаты заставлены стеллажами, на четвертой – эркерное окно, выходящее на улицу. Кофеварка, чайник, поднос с чашками и кружками, маленький холодильник, компактный бежевый диван – здесь есть все необходимое, можно целыми днями не выходить наружу. На рабочем столе три больших монитора, две клавиатуры, аккуратная стопка документов, свадебное фото Джека и Ребекки.

Джоуи едва помнила свадьбу брата. Она прилетела в Англию, страдая похмельем, и следующие сорок восемь часов пила без продыху, пока не пришло время лететь обратно. Ей под страхом смерти не вспомнить наряд невесты: судя по фотографии, на Ребекке было кремовое атласное платье точно по фигуре. Волосы распущены и расчесаны до блеска, в ушах – сережки с бриллиантами. В кои-то веки Ребекка улыбалась; к счастью, фотограф подоспел как раз вовремя, чтобы запечатлеть столь редкий момент. Единственное, что Джоуи запомнила про те выходные, – она смотрела на невыразительную жену своего замечательного брата и удивлялась, почему та не улыбается.

Джоуи поставила снимок на место, рассеянно провела пальцами по вещам, разложенным на столе. Нежно-зеленое пресс-папье. Тюбик крема для рук «Кэт Кидстон». Пластиковый кактус в горшке, совсем как настоящий. Серебряный браслет «Линкс оф Лондон». Маленькая фотография – девочка-школьница (наверное, Ребекка) обнимает бордер-колли.