|
Он был там с родителями, а она – со здоровенным рыжим мужиком в татуировках, просвечивающих сквозь рубашку. Сначала Фредди услышал ее голос с бристольским акцентом и громкий смех. Заинтересовавшись, он повернул голову, всего на пару градусов, чтобы разглядеть ее получше. Воздушная блузка, бокал вина, чувственный рот, крупные белые зубы, светлые волосы, заколотые в небрежный пучок, золотые серьги-кольца, изящные ножки в кроваво-красных замшевых сапогах с бахромой. Так он и прозвал незнакомку, еще не зная ее настоящего имени.
Красные Сапоги.
Фредди навел бинокль. Она вышла из автобуса, потом выпала из поля зрения. Через некоторое время он снова поймал ее в объектив: вот, поднимается на холм вслед за его мамой. Фредди приблизил изображение. Да, видок неважный. Он скачал запись в ноутбук, увеличил кадр и разглядел под уродским мешковатым плащом желтую футболку. Ошибиться невозможно: желто-красный логотип «Чики-дрики». Каждый день по дороге в школу Фредди проходит мимо желтой бетонной коробки с огромным пластиковым туканом у входа. Детский клуб или что-то в этом роде. Господи Иисусе, подумал он, Красные Сапоги работает в «Чики-дрики»! Самая дерьмовая работа на свете. Фредди сохранил запись в сверхсекретную папку, которую никто из домашних не сможет взломать (мозгов не хватит), и пошел вниз спросить маму, что сегодня на ужин.
– 6 –
3 февраля Дженна Трипп сняла черные кроссовки, развязала нейлоновый галстук, бросила рюкзак рядом с лестницей, распустила волосы, помассировала зудящую кожу головы. – Я дома! Мама, как всегда, сидит на кожаном диване в гостиной и смотрит в ноутбук; по правую руку – блокнот, по левую – телефон. Золотистые волосы собраны в хвост; гораздо лучше, когда они не падают на лицо: видны резкие скулы, впалые щеки, аккуратный подбородок. В юности она была моделью, правда, недолго. На стене рядом с комнатой Дженны висит фото в рамке – мама в бикини позирует на пляже, обхватив себя руками (судя по пейзажу, дело в ноябре), и улыбается в небеса. Любо-дорого смотреть. – Будь другом, выгляни в окно. – Мама затянулась электронной сигаретой и выдохнула клуб пара с ароматом лесных ягод. – Видишь синий «Лексус»? Дженна со вздохом отодвинула штору, посмотрела по сторонам. – Нет там никакого «Лексуса». – Точно? – Точно. Вижу синий «Форд Фокус», и все. – Да, это машина Майка. Ну ладно. Дженна не стала расспрашивать маму про синий «Лексус» – и так известно, что та скажет. Она опустила штору, направилась в кухню, вскипятила чайник и приготовила себе низкокалорийный горячий шоколад, бросив туда пригоршню маршмеллоу (говорят, в них на удивление мало калорий). Потом подхватила кружку, рюкзак и телефон и поднялась к себе, по пути остановившись посмотреть на мамину фотографию. Фрэнсис Трипп, или Фрэнки Миллер (мамин сценический псевдоним). Выйдя замуж за папу Дженны и включившись в движение за права животных, она вернулась к имени Фрэнсис. Папа считал, так звучит более весомо. Жаль, Дженне не довелось узнать девушку на фото, беззаботную красавицу, чьи волосы развеваются на ветру, а в глазах отражается небо. Они бы наверняка поладили. – Кстати, хотела спросить… – донесся звонкий мамин голос. – Что? – Ты меняла лампочку в косметическом зеркале? Дженна ответила не сразу. Ее плечи поникли. – Нет. – Хотя было бы намного проще сказать «да». – Ясно, – отозвалась мама. – Странно. Очень странно. Дженна шмыгнула к себе в комнату и плотно закрыла дверь, предпочитая не вступать в разговоры о лампочке. |
