— О, да! Его дедуля перед смертью научил его всему-всему. Из простого клочка ткани он может сшить что угодно. Такой мой Уильям. Кого ни спроси, каждый скажет, если его отдать в подмастерье, через пару лет он сам станет мастером. — Потом она пожала плечами. — Хотя, настоящие мастера хотят, чтобы им платили деньги за обучение, а его матушка никогда не найдет столько денег. О, а еще у моего Вили чудесные пальцы, и он помогает своей матушке и сестрам вышивать корсеты и свадебные платья. Это значит, что он должен работать с атласом и всяким таким прочим. — гордо произнесла она. — И матушка Вили очень хвалила его аккуратные стежки! — Эмбер снова просияла от гордости. Тиффани всматривалась в радостное лицо, покрытое, несмотря на утешающее прикосновение кельды, явными кровоподтеками.

«Значит, её парень портной, — размышляла она. — Для здоровяка вроде господина Петти, портной вряд ли может вообще считаться мужчиной, раз у него руки не в мозолях и работа на дому. А раз он шьет еще и женскую одежду, тогда, это еще больший позор, который его дочь навлекла на его маленькое семейство».

— И что ты теперь собираешься делать?

— Хочу повидать маму, — с готовностью ответила девушка.

— Но это подразумевает, что ты встретишь отца.

Эмбер повернулась к ней:

— Тогда я пойму… пожалуйста, не делай ему ничего дурного, вроде превращений в свинью или что-то другое!

«Может денёк в образе свиньи пошёл бы ему на пользу», — подумала Тиффани. Но в тоне Эмбер, как она сказала: «Я пойму», прозвучало что-то отдалённо напомнившее кельду. Как свет в конце туннеля.

Тиффани еще ни разу в жизни не видела, чтобы ворота замка закрывали не в ночное время. Днем же двор замка напоминал смесь рыночной площади, мастерскую плотника и кузницу, а так же игровую площадку для ребятни в дождливую погоду, а так же временный склад во время сбора урожая и сенокоса, или постоянный — если амбары и сараи не справлялись, и были забиты доверху.

Если вам хотелось тишины и покоя, или поразмышлять, или мирно побеседовать с кем-нибудь, даже в самом большом доме было тесно, поэтому все шли в замок. И там всегда можно было найти все вышеперечисленное.

Сегодня шок от появления нового Барона прошёл, замок по-прежнему кипел работой, но настроение было скорее подавленное, и разговоры были почти не слышны. Возможно, основной причиной этого была Герцогиня, будущая тёща Роланда, которая прогуливалась по двору и время от времени подгоняла людей тростью. Сперва Тиффани не поверила своим глазам, но потом это случилось снова — трость из черного отполированного дерева с серебряным набалдашником опустилась на спину проходившей мимо с корзиной белья горничной. И только в этот момент Тиффани заметила плетущуюся следом за матерью будущую невесту так, словно та боялась приблизиться к тому, кто лупит прохожих палкой.

Тиффани сперва собиралась возмутиться, но потому ей стало интересно, и она решила понаблюдать. Она сделала несколько шагов назад и исчезла. В этом она наловчилась. Она не становилась полностью невидимой, просто окружающие переставали её замечать. Всеми незамеченная она подошла к парочке поближе, чтобы послушать, о чём те говорят, или точнее о чём мать говорит дочери. А та слушает.

На самом деле Герцогиня жаловалась:

— Как можно было довести всё до упадка и развалин. Посмотри, всё требует капитального ремонта! Ты не можешь оставаться не удел в подобном месте! Всюду нужна твердая рука! Только боги знают, о чём думала эта семейка!

Её речь была прервана смачным «шмяк!»  палки о спину другой горничной, которая спешила мимо, но очевидно, не достаточно, потому что сгибалась под весом корзины с бельём.

— Твой долг быть беспощадно строгой в наблюдении за тем, чтобы они так же строго исполняли свой долг, — между тем продолжала Герцогиня, выискивая во дворе следующую жертву.