..
– Мекистий!
– Да ну вас, завели! Ладно, так и сделаем. Как говорит в Аиде мой прадедушка Тантал: «Попытка – не пытка».
– Эй, богоравные, давайте-ка споем! Зря что ли жертву приносили? Сейчас, когда он про «радуйся» начнет.
– Капаней, пасть на ширину колчана!
– И-и-и раз!
Смеются – все смеются. Мой папа, дядя Капаней (ух, раскраснелся!), дядя Полиник, дядя Мекистий... И мы смеемся. И даже жрец.
А, может, мой папа – еще маленький? И остальные – тоже?
Ну, ладно. Пора и к трапезе (к тр-р-ра-а-а-апезе!!!) приступать.
Проголодался!
Зато нас выгнали – почти сразу. Вот только барана доели. У дяди Гиппомедонта самые толстые бараны в Ахайе. И сам он самый толстый.
(Это я шучу. Дядя Гиппомедонт – хороший.)
В общем, выгнали. Выгнали – и даже двери заперли. И всех теть выгнали. То есть, не выгнали – их тетя Клея, дядина жена, ковры смотреть пригласила.
И хорошо. А мы пошли гидру искать!
Про Алкионию нам Полидор рассказал. Он тут все знает. И я бы знал, если б вырос здесь. А интересно! Если к морю идти – прямо на могилу попадешь. Безголовую. Там сыновья басилея Египта лежат – те, чьи головы у нас в Аргосе похоронены. Стоило так далеко головы везти! А еще тут рек много – и Фрикс, и Понтин, и... В общем, еще две, я их и не запомнил. Правда, мелкие все. Как ручейки.
Полидор сказал, что надо поспешить, потому что скоро стемнеет. Сказал – а сам спешить не может. Толстый потому что. И щеки у него большие. Большие – и шевелятся. За обедом, наверное, не докушал.
С холма идти легко. Даже если не по тропинке. А за холмом лес. Правда, Полидор сказал, что это не лес, а роща. И растут там платаны. Священные. И в этой роще громко разговаривать нельзя. Мы и не разговаривали. Мы просто шли. А потом нас Полидор на полянку вывел. На полянке тоже платан – один. Очень-очень высокий. А за поляной – дырка в земле.
Темная.
Мы хотели дальше пойти, но Полидор сказал, что мы должны тут остановиться. Потому что это не просто платан, а Тот Самый.
Тот Самый!
Под этим платаном дядя Геракл...
Ух, ты-ы-ы!
А они за ней!
Мы и в пещеру слазили, но тут же обратно вылезли. Темно! И Гидры там давно нет. Ее дядя Геракл убил.
Пока мы платан и пещеру смотрели, солнце уже вниз пошло. За холмы. И Полидор сказал. что нам поспешить нужно. Потому что тут живых гидр нет, они только в болоте живут. В Алкионии.
Алкиония – за лесом. Тут, оказывается, два болота есть. Алкиония – Дионисово болото. Он, Дионис, через него в Гадес спускается. Там какой-то «дромос» есть. А еще дальше за Зимним ручьем (Хеймарром по-здешнему) – Аидово болото. Там тоже «дромос», но уже самого Аида-Гадеса Подземного. Полидор сказал, что туда лучше не ходить. Особенно вечером.
Что ходить не надо – это понятно. А вот «дромос»...
(Полидор признался, что про «дромос» ему папа рассказал. Рассказал – и велел никому не передавать. Это – тайна.)
Мы с Капанидом ничего не сказали, но подумали. Если бы нам папы молчать велели, мы ни за что бы не проболтались. А Эвриал сказал, что «дромос» – это вход в гробницу. Он такое в Микенах видел. И у нас в Аргосе тоже. Когда его тетю хоронили.
Ну, тогда все понятно! Гадес – это гробница и есть. Для всех сразу. И нам сразу же дальше идти расхотелось.
Но – пошли!
Это – Полидор. Приказы отдает.
– Дальше не ходите – ноги промочите. Все! Ждем!
«Дальше» – это уже в болото. Мы на краю. Здесь мокро, под сандалиями чавкает. |