— А давайте переиграем все заново? Вдруг получится все исправить? — предложил он с каким-то нездоровым энтузиазмом.

Хм… Интересно. И что же он хочет исправлять?

— Давайте, — мне было как минимум любопытно. — С какого момента начнем?

— Когда мы приехали. И я пошел проводить вас до подъезда.

Помню. Мы тогда стояли молча. Как два идиота. Пока он не пожелал мне спокойной ночи.

— Тогда вам нужно меня отпустить. Расстояние между нами точно было больше… — мысль о том, что я окажусь в темноте и без поддержки, меня совсем не грела. Но что поделать, реконструкция — значит реконструкция.

— Не нужно.

Он мягко коснулся моих губ губами. И это почему-то сработало. Я словно и правда оказалась посреди летней ночи, когда все было прекрасно и все казалось возможным. Когда я целовалась так, будто это — самое важное дело в моей жизни, когда… Я отстранилась на секунду, чтобы вдохнуть, и, достоверности ради, напомнила:

— Там вас еще такси ждет…

— Лисова, вы невыносимы, — он прижал меня к себе так крепко, словно мы не виделись много лет и наконец встретились. — К черту такси!

30

Я не знаю, сколько прошло времени. Оно словно исчезло. Не остановилось — а перестало существовать. Будто бы мы провалились в параллельную вселенную, где нет ничего — ни офисов, ни лифтов, ни времени суток. Где нельзя ни думать, ни говорить, ни двигаться. А можно лишь прислушиваться к стуку его сердца, ловить ртом дыхание, удивляться: какие мягкие губы… Задыхаться — не оттого, что не хватает воздуха, а оттого, что невозможно чувствовать — столько. И так.

Но главное — все-таки не думать.

Лифт дернулся и медленно поплыл вниз. Заморгали и засветились лампы.

Кажется, подъехали лифтеры, и наше заточение закончилось. Я оторвалась от Никиты Владимировича и сделала шаг в сторону.

Как это ни печально, но мы все в той же реальности. Здесь — он босс, а я начальник отдела. И бравым ребяткам с монтировками (или с чем там ходят лифтеры?) совершенно ни к чему пикантные сцены.

Двери разъехались, и мы вышли.

Суровые парни в униформе попросили нас расписаться в каких-то бумажках. Я подмахнула не глядя. Если после этого все мое имущество перейдет к лифтовому хозяйству — я не удивлюсь. Да и не волновало меня в тот момент мое имущество. Меня волновало, что делать дальше.

Это в кромешной тьме целоваться с боссом казалось чем-то правильным и единственно возможным. Но пока мы торчали где-то в другом измерении, реальность ничуть не изменилась. Здесь по-прежнему были коридоры офисного здания.

Мы спустились в гараж (на этот раз — по лестнице). Я ждала хоть какого-нибудь знака — оттуда, из прошлой реальности, где было куда уютнее. И вообще. Там, в лифте, это точно было на самом деле? Или это мое воображение расшалилось от стресса? Но мой спутник молчал. И с каждой секундой молчание становилось невыносимее.

Мы молча дошли до машины. Он распахнул передо мной дверцу. Заглянул в лицо потемневшими глазами и сказал:

— Мы едем ко мне.

Я не была уверена, что это вопрос и нужно что-то отвечать. Но кивнула.

Я знала, что поступаю неправильно. И знала, что обязательно об этом пожалею. У историй о парнях вроде него и девушках вроде меня не бывает счастливых финалов. Это только кажется, что нас разделяют какие-то полметра между сидениями в машине. А на самом деле нас разделяет пропасть.

Но вот он берет мою руку в свою — и пропасть куда-то исчезает. И мы уже снова близки, как раньше. Во всяком случае, мне хочется в это верить.

* * *

Все, что было дальше, я помню отрывками. Вот мы (почему-то в темноте!) крадемся по коридорам «очень коттеджа».