— Что она собой представляет?

— Франческо спрашивает, что она собой представляет, — говорит он, обращаясь к Лауре.

— Большая умница, — слышу я ответ Лауры.

— Большая умница, — повторяет он.

— А кроме того, что большая умница?

— А кроме того, что большая умница? — опять спрашивает он Лауру.

— Очень красивая, — кричит она издалека.

— Классная телка, — переводит он.

— Ага, в прошлый раз вы мне приводили такую классу телку, что у меня при одном воспоминании желудок сводит.

— А мне показалось, что она очень симпатичная, — возражает мой брат.

— Ничего себе симпатичная! Типичная коза, возомнившая себя классной телкой. И при этом несла с умным видом дикую пургу.

— Ну это по-твоему… зато титьки какие… — шепчет в трубку мой брат.

— Ладно, проехали. Обсуждать это с тобой — зря время терять. Я твои вкусы знаю.

— Нет, дорогой, ты их не знаешь.

— Хорошо, я их не знаю. А ты почем знаешь, что эта будет не из таких же агрессивных дур, выносящих мозг? Кто она вообще такая? Сколько ей лет? Чем занимается? Откуда появилась? Почему не нашла ничего лучшего, чем проводить с нами сегодняшний вечер?

— Лаура! Франческо хочет знать, кто она такая, сколько ей лет, чем занимается, откуда появилась, почему не нашло ничего лучшего, чем проводить этот вечер с нами.

— Скажи своему братцу, чтобы шел в задницу, — слышу я далекий голос Лауры.

— Лаура говорит, чтобы ты обязательно приходил, — переводит он. — Я же тебе говорил, что она Лаурина подруга примерно того же возраста, что Лаура, часто заходит в её магазин…

— О нет, только не это! Клиенты твоей жены несносны, так что лучше не надо.

— Лаура говорит, что Элиза очень хороша внутренне.

— Что-что?! — спрашиваю я.

— Хороша внутренне, — повторяет он.

— Я предпочел бы, чтобы она по меньшей мере была хороша внешне. И все-таки объясни мне, пожалуйста, что значит «хороша внутренне»? Что у нее пара прекрасных легких? Красивый скелет? Не хочешь ли ты сказать, что мы, я, ты и твоя жена, проведем вечер в компании живого анатомического пособия??

Мой брат, наконец расслабившись, смеется, но Лаура вырывает у него трубку и тоном потерявшей терпение женщины говорит:

— Послушай, Федерико, мы делаем все возможное, чтобы вытащить тебя из твоей эмоциональной летаргии…

— Эмоциональной летаргии? Ты это о чем? Не можешь говорить нормально? — прерываю я ее.

— Хорошо, мы делаем все возможное, чтобы заставить тебя почувствовать себя менее одиноким. Так понятнее?

— Я не одинок.

— Ты одинок, еще как одинок, но каждый раз, когда мы тебя знакомим с какой-нибудь девушкой, ты кривишься и выдрючиваешься. И знаешь, что я тебе скажу? Ты выглядишь при этом полным идиотом. То молчишь, то принимаешься играть с хлебным мякишем, то демонстрируешь всем, что умираешь от тоски. В последний раз в половине одиннадцатого ты заявил, что чувствуешь себя плохо, и заставил отвезти тебя домой, а десять минут спустя сбежал из дома. Я все знаю, мне сказала об этом твоя консьержка.

Вот засранка, матерю я про себя консьержку, а вслух говорю:

— Извини, Лаура, но вспомни, кого ты мне привела? Отвратную зануду, которая весь вечер меня доставала…

— Ну уж и весь вечер! — перебивает она. — Если учесть тот факт, что в половине одиннадцатого ты заставил отвезти тебя домой…

— Хорошо, она пудрила мне мозги до половины одиннадцатого рассказом о том, что она журналистка, что работает на TG5, что на «Медиасет» все программы передрались из-за нее, что РАИ готова пойти на все, лишь бы заполучить ее, но она остается верна «Медиасет».