— Тебе так нравится фраза «на этот раз»?

— Прекрати! Мне не до шуток! Сейчас ты пойдешь в гостиную, снимешь Пупо, извинишься за сказанные глупости об аллегорическом смысле его песен и поставишь что-нибудь другое. Договорились?

— Да успокойся ты, не нервничай! Мне жаль, но на этот раз ты ошибаешься, я говорил о Пупо серьезно. Я пишу книгу «Жизнь Пупо», как закончу, дам тебе первой почитать. Но если тебе не нравится великий Пупо, я его сниму, нет проблем.

— И еще, извини, как ты одет?

— А что?

— Весь в черном, штаны из черной кожи, черные сапоги, которым уже лет десять, ты что, не знаешь, что мы идем на ужин к Гуальтьеро Маркези???

— И что с того? К Гуальтьеро Маркези ходят во всем белом?

— Ладно, черт с тобой! Ты приготовил что-нибудь к вину? Оливки, чипсы или что-то в этом роде?

— Нет. Не успел.

— Я так и знала.

И она достает из своей сумки баночку с оливками и пакет с чипсами.

— Молодец, обо всем позаботилась. Но все это как-то банально: оливки, чипсы. Я рассчитывал по меньшей мере на лососину и черную икру или на сардинский овечий сыр и калабрийскую салями. На виа делла Спига другого не подают, пора бы знать, а не знаешь, спроси у Габбаны.

Она, притворяясь, что не слышит, ищет тарелки и чем бы вскрыть упаковки.

Как только она отвлекается, я делаю вид, что открываю бутылку, с шумом вытаскиваю штопором пробку и с видом, знатока нюхаю ее донышко. Затем наливаю немного шабли в бокал и громко восхищаюсь ароматом вина, вращая бокал, как заправский сомелье.

— Ты удивляешь меня с шабли, — говорит она, наблюдая как я пробую вино.

— А ты что думала, что я заставлю вас пить тавернелло?

— Нет, но я боялась, что ты поставишь на стол просекко.

— А в чем дело? Что, тебе не нравится просекко? Если бы ты услышала, что его называют шампанским, готов поспорить, оно бы тебе понравилось.

— Слушай, прекрати, Франческо, хоть сегодня вечером попытайся выглядеть приятным человеком, ничего другого я не прошу.

— Хорошо, прекращаю, но не требуй от меня быть приятным, поскольку я неприятен.

— Боже мой, — вздыхает она, поднимая глаза к потолку, — тогда постарайся хотя бы не быть идиотом. Договорились?

Я согласно киваю.

— Ну и как? — подмигивает она мне.

— Как что?

— Как она тебе?

Мы стоим друг против друга, у нее в руках блюдо, у меня в одной руке бокалы, в другой — бутылка с шабли.

— Ну… я бы сказал, о'кей… нет, намного больше, о'кей, — отвечаю я.

Лаура, довольная, смеется.

— Главное, чтобы она не оказалась дурой, — добавляю я.

— Иди в задницу.

— Слушай, а почему наш с тобой диалог всегда кончается тем, что ты посылаешь меня в задницу? — спрашиваю я с серьезной физиономией.

— Потому что ты доводишь меня, во-первых, и, во-вторых, родственники всегда или посылают друг друга в задницу, или…

Она опускает глаза.

— Или что?

— Ничего.

Она поднимает голову, с вызовом смотрит на меня и перед тем, как покинуть кухню, заключает:

— Впрочем, успокойся, это не наш случай.

Стало быть, наш случай — посылать друг друга в задницу. Ну и хорошо.

Мы появляемся в гостиной с блюдом, бокалами и бутылкой. Они пьют вино, я снимаю Пупо и ставлю записанный мною си-ди с подборкой «Лед Зеппелин».