|
Пройдет всего пара лет, я расскажу об этой истории по телевизору, легкое для слуха слово «Версаче» полетит горьковским буревестником над российскими просторами, и редкий россиянин не запомнит его. Знатоки моды рассказывали мне, что Версаче одно время не мог понять, почему вдруг именно русские набросились на его галстуки. Кстати, именно он первым начал принимать на работу в свои магазины русских продавщиц. Не столько ради языка, сколько для соответствия психологии российского покупателя. Сейчас во всех главных городах мира в магазинах ведущих дизайнеров непременно есть русские привлекательные продавщицы, которые обязаны привлекать не только клиентов, но и их деньги. К сожалению, сам Версаче умер, так и не узнав, что именно мне он обязан резким нашествием русских на его моду. Многие советовали потребовать с него процент за скрытую рекламу, сработавшую на подсознание в лучших традициях Запада.
Однако возвращаемся к моему спутнику из Ханты-Мансийска. Подошла продавщица: – Чем могу помочь? Я объяснил, что мой друг хочет выбрать галстуки в подарок своим коллегам. Его вид вызвал у нее сомнение в серьезности этого намерения, но все-таки она подвела нас к самому большому стенду галстуков. Галстуки висели на этом стенде в два ряда. Как на брусьях. Каждый ряд – метров на пятнадцать. Мой спутник шел, разглядывая их, как некие диковинки. За ним я. За нами продавщица. Наконец он остановился и уверенно сказал: – Я возьму вот эти три галстука, эти пять, эти семь и последние три метра верхнего ряда. Я перевел. Продавщица спокойно, совершенно не реагируя на масштабность покупки, повесила себе на руку сорок восемь галстуков. Я же про себя быстренько посчитал: 48 по 150, некоторые по 200 долларов. Удивился, почему не удивилась продавщица? Обычный американский, даже богатый, покупатель в таких магазинах больше двух-трех галстуков не берет. При этом требует за третий максимальной скидки, расплачивается кредитной карточкой и, довольный, если была скидка, уходит. – Это всё? – спросила меня продавщица. – Это всё? – спросил я своего спутника. – Всё, – ответил довольный спутник. – Всё, – перевел я продавщице. – Ему достаточно. Втроем подошли к кассе. Продавщица, у которой еще никогда не было покупателей из Ханты-Мансийска, разложила галстуки на прилавке и, показав на них рукой, спросила опять-таки у меня: – Что из этого всего джентльмен будет покупать? Только в этот момент я понял, почему она прежде не удивилась. Ей и в голову не могло прийти, что джентльмен хочет купить все. Однако мое дело – правильно переводить. – Она спрашивает: что из этого вы будете покупать? – Она че, дура, что ли? – удивился мой спутник. – Я все буду брать. Перевел: – Он сказал, что будет покупать все. – Как все?! Выражение ее лица сможет представить себе лишь тот, кто когда-нибудь видел глаза глубоководного дальневосточного краба. Так называемые фасеточные. Как телескопчики, вернее, перископчики. – Откуда этот господин? – поинтересовался крабик. Какое я испытал наслаждение за наших корешей, с гордостью отвечая: – Он из Ханты-Мансийск-Сити. – Это что, такая богатая страна? Очевидно, «Ханты-Мансийск» звучало для нее как нечто такое, что рядом с Монте-Карло. Перископчики уже начали убираться на место, поджиматься. Она подошла к компьютеру и задала опять-таки обычный для нее вопрос: – Как ваш друг будет расплачиваться? Она имела в виду какой кредитной карточкой, так как далеко не каждая кредитка имеет дневной лимит на такую сумму. Перевел: – Она интересуется, как вы будете расплачиваться? – Чего?! – Теперь на того же краба стал похож мой спутник. |
