Изменить размер шрифта - +
Надо с Моргуновым поговорить о том, что может быть, стоит идти прямо на режиссерский. Да. Завтра поговорю.

22.07.47 г.

С Моргуновым говорил. И все-таки решил идти на актерский в ГИТИС. Сегодня был в институте на консультации, но не попал — кончился прием. Я, так сказать, «потерся» около «будущих актеров».

23.07.47 г.

Был на консультации у Лесли. Велел подавать. Его рецензия: «Маленький-маленький, С, Ш, Ж, Ц и Ч. 5».

Сам он мне очень понравился — удивительно открытый и не-рисующийся.

Читал я «Дьячка» («Фома Гордеев») и «Заяц во хмелю».

31.07.47 г.

Подал в ГИТИС. Занимался с Моргуновым. Видел у него на занятиях одну очень интересную девушку: не так лицом, как собой. Воплощение какой-то искренности и нежности, причем очень убедительной.

Читаю «Иванова»: очень хочу написать режиссерскую композицию — но я сегодня почему-то очень устал.

Запись по литературе:

1. Пьесы: Горького, Чехова, Островского, Найденова, Толстого, Тургенева и современные пьесы.

2. Коган. Западная литература.

3. О театре.

4. Мемуары.

5. Список на режиссерский факультет.

Скоро окончательно решится моя судьба. ГИТИС? Или ничего? Дай Бог!

05.08.47 г.

Начинаю вторую тетрадь. С марта 1947 года прошло пять месяцев жизни. Лихих пять месяцев. Много я за них сделал? — очень мало! Просто мизерно. Как далеко мне до идеала! Просто до человека далеко.

Спать достаточно 8—9 часов. Значит, вставать в 8-9 часов, если ложиться в 12. Но не позже. А я встаю... да, я так и встаю, я только сегодня встал в 12 (!). Надо начать читать! Время есть, и книги есть. Буду. Вот только все отодвигается на задний план вступительными. Не может быть, чтобы я не попал. Вернее, даже очень может быть, но не должно этого быть. Пока подал в ГИТИС, там Раевский (это плохо), в Вахтанговский (Астангов -это лучше) и ГИК (там Воинов и Герасимов — самое лучшее).

Володька Сидоров, случайно меня встретив, позвал в свою студию. Неужели это счастье пройдет мимо меня, неужели Воинов не возьмет меня из-за моего роста?! Дай Бог! Сегодня снова к нему — ну, держись, Ролан. Если примут — все подробно опишу.

07.08.47 г.

Не прошел! (Второе поражение.) Принял спокойно. Комиссия поступила правильно, да и плевать! ГИК — тоже радость, только бы Воинова не упустить! Если Воинов останется в ГИКе, нужно попытаться пройти в ГИК, хотя бы на режиссерский. Но у Воинова ничего не определено! Во всяком случае, пробовать попасть в ГИК не мешает!

Только бы с Воиновым!

Надо все подчинить этому и из этого исходить.

Сейчас, возвращаясь с почты, я был свидетелем случая, который целиком ложится на бумагу как рассказ. Колорит, которым он будет насыщен, и концовка, которую придумала ему жизнь, сделают этот рассказ «чеховским».

Всякий москвич знает кафе-мороженое на улице Горького, напротив Почтамта, ибо оно является единственным на всю Москву. И хоть я в нем никогда не был, но очередь, которая вечно торчит перед дверьми, ежедневно наталкивала на факт его существования.

Итак, всякий москвич знает кафе-мороженое на улице Горького. Но вряд ли многие знают, что во дворе есть «задняя дверь» этого блестящего заведения. Я всегда, когда шел домой, видел около нее вторую очередь — «очередь знакомых» или... Бог знает, как это объясняется, но, очевидно, мое предположение верно. Итак, читателю ясно, что есть кафе и где у него «задняя дверь».

(Как плохо! Все это надо в двух-трех строках.)

Я устало (хотел есть, болела голова) подходил к крыльцу своего дома.

— Что за безобразие! — услыхал я.

Около задней двери толпились хорошо одетые люди: женщины, военные в орденах и т.д. Дверь была открыта, из нее выпускали время от времени посетителей, а в дверях стоял заслуженный капитан, объясняя усатому служителю грузину свою обиду:

— Мы стоим в очереди 45 минут! И под нашим носом закрывают дверь, говорят, что мороженого нет! Надо было предупредить.

Быстрый переход