Псковская традиция соблюдалась, пока шла борьба за суверенитет Псковской республики, с отходом к Москве традиция глохнет. Крепость, входы с секретом - дорога смерти. Башни на слиянии рек Великой и Псковы, на схождении рек — «Перси» крепости, основной бастион, обернутый к неприятелю. И с двух сторон — река.

Что-то дивное, песенное в истории Синичьих гор в пограничных районах Руси, где явились юродивому пастушку иконы, где назвали горы святыми и построили монастырь. Границы ушли дале, монастырь оскудел, стал пристанищем ссыльных и опальных монахов. Тут зарождались видения пушкинского Бориса. Тут у входа в храм как-то вместе с нищими забрали в участок Пушкина. Тут похоронили его. Тут его могилу пять раз перекапывали. Тут могилу заминировали. Потом спасли. Тут места поклонений. И все это тут, на Синичьей горе — как в судьбе российских гениев: святость гор мнимая, даже названа, святость гор подлинная — захоронена. Все напутано, наврано, там, где правда подлинная, и там, где врать бы не надобно. Слухи, слухи, сплетни, разговоры... Синичьи горы, Святые горы, синица море пожгла — неправда, а море-то горит! И это он.

Да! Псков. Поганкины палаты! Третий этаж до указа о запрещении деревянных построек был деревянный. Считалось, что в каменных зданиях жить вредно. И жилые помещения были расположены в деревянном третьем этаже. (Бетон, синтетика — кирпич и хлопок! Старые времена = новые времена!)

К передаче с Тендряковым

1) Письма, из которых следует, что наши разговоры все время упираются в проблемы вечные — проблемы Добра. Телезритель требует объяснения сложного, а не простого. Сложность Пастернака — путь к истине. А он непрост. Неоднозначность ответов — вот к чему мы приходим. Мы говорим об «общеизвестном». Сегодня общеизвестное очень обманчиво. Именно в общеизвестном таятся сложности неизвестного. На проложенной тропе естественность пути — кажущаяся. Обобщение необходимо — пригласили Тендрякова.

31.03.80 г.

Надо всерьез, но только всерьез взяться решать, как жить дальше. Надо, наконец, потому что пора, потому что давно пора исключить из жизни фальшь и напряжение. Как ни жаль, как ни хлопотно, как ни трудно, надо рубить все, что надо рубить.

Науки о детях нет. Есть педагогика, где научный подход вечно ограничивается и сужается проблемами педагогики, воспитания и т.д. Тут дети выступают в качестве объекта применения знаний, но не как материал всестороннего исследования. Есть психологи, есть медики, есть социологи, но каждый рвет эту тему, добывая свою лабуду! Наука о детях, казалось бы, слишком общий вопрос, вопрос о людях, но это не совсем так. Наука о детях — это наука роста человека. Наука о детях может ответить на вопрос, как природа решила проблему созидания человека и его души, какие она создала механизмы, двигающие индивидуум к совершенству, что она заложила в него, как защитную силу, в чем сила этих сил.

Природа создала феноменальные возможности быстрой адаптации, феномен постижения речи, длины дня, гармоничного развития личности. Наука о детях может развиваться как изучение человеческого кристалла, его основы, его стартовой позиции - как наука о людях.

Наука о детях может развиваться как изучение проблем семьи, внутрисемейных связей, всего, что связано с родительскими обязанностями, — и это один из прикладных путей развития науки о детях.

Наука о детях может развиваться в сторону острой социальной проблемы сохранения экологической среды в применении к духовной жизни и духовной природе человека. Наука о детях чрезвычайно интересна в той области, где огромное множество проблем художественных, творческих: проблем воспитания, развитого восприятия; проблем психологии творчества, проблем способа познания искусством.

Очень многое наука о детях может открыть в области искусств, в области восприятия, в области изучения всего механизма воспитательного блока: жизнь — искусство — человек — искусство — жизнь.