– Это символ плодородия и щедрости, – обиженно возразил дядя Станс.

– Мы помолились, и теперь всё будет в порядке? – невинно спросил отец.

– Сомневаюсь. – Реальность наконец возобладала, и Станс потух и постарел на глазах.

– Я пропустил начало, дядя, – сказал я. – Как там насчёт рационов?

– Я подумываю о визите на станцию Девон, Бруно, – дядя Станс, как обычно, проигнорировал меня. – До наступления стужи, если возможно.

– Расскажи ему о рационах, – напомнил отец, благослови его пресветлый Фа.

– С завтрашнего дня, – проговорил дядя нетерпеливо, глядя поверх моей головы, – каждому будет выдаваться полчашки зерна на день или же равноценное количество хлеба. Насчёт этого визита, Бруно… У меня большие надежды на то, что земляне окажут нам весомую помощь.

– Не лучше ли сперва поговорить с мистером Мак-Нейлом?

– Ты так думаешь?

– Таковы правила, Станс, – вполголоса заметил отец.

Мой старикан всегда спасает дядю Станса от дипломатических промахов, которые, правда, случаются с ним довольно редко и никогда на публике. Интересно всё-таки, не был ли мой дядя в детстве таким же идиотом, как его сыночек Триггер?

– Мы проконсультируемся с мистером Мак-Нейлом! – приосанившись, громко объявил дядя Станс. Он снова выглядел помпезно и доминировал над всем окружением, невзирая на статную фигуру стоящего рядом отца. И все окружающие дружно выразили одобрение: Станс всегда прав, уж он-то знает, как следует поступать.

Я посмотрел на отца, мой старикан ухмыльнулся.

Солнце Фа казалось маленьким оранжевым глазком на блеклом небе и совсем не давало тепла. Мы все сгрудились в заднем конце кабины, поближе к топке: отец, дядя Станс, Ванда, Триггер и я. Дядя сидел за румпелем и делал всё возможное, чтобы тяжёлые железные колёса не пропустили ни единого ухаба и выбоины носской дороги. Остальные хватались то друг за друга, то за металлические планки кабины. Напряжение нарастало. Нет, мы вовсе не были дружной деловой командой.

– Ради Фа, Станс! – не выдержала наконец Ванда. – Да отдай ты румпель Бруно!

Ничто не поколебало выражение решительности на дядином лице. Я начал с опаской поглядывать вправо: там был крутой обрыв, а под ним струился бурный поток.

– Думаю, мы уже приехали, Станс, – сказал отец немного погодя узкая дорожка, ответвлявшаяся влево от основной трассы, мелькнула и осталась позади.

– Стой, проскочил! – завопила Ванда. – Назад, назад!

С задним ходом у дяди было не вполне. Он поспешно рванул тормозной рычаг, так что пассажиры посыпались вперёд, а после с той же глубочайшей уверенностью резко крутанул винт реверса. Лучше бы он сперва отключил подачу пара! Машина тут же стала разгоняться назад, и все мы разом окаменели: прямо под нами река встречалась с морским приливом. Внизу кипел губительный водоворот.

Отец проворно ухватился за румпель, и мы свернули в последний момент. Потом мотокар, натужно пыхтя, задним ходом вскарабкался по склону, и наше драматическое прибытие завершилось в ожесточённой перепалке и пышных клубах пара.

– Всем пива? – Если мистер Мак-Нейл и заметил разброд в делегации, то не подал виду. – Или кто-нибудь желает кружечку стувы?

– Бурдюк спирта был бы в самый раз, – пробормотала Ванда так, чтобы мистер Мак-Нейл не услышал. Крепче пива он нам ничего не подаёт. Землянам очень не нравится, что мы пьём спирт, хотя, какое им до этого дело, я понять не могу.

Он указал нам на стулья и сам присел, большой и улыбающийся. Каждый раз, когда я вижу мистера Мак-Нейла, я первым делом замечаю, какой он крупный.