Через какое-то время проснулась и заметила, что мы стоим на месте. Я приподнялась и выглянула в окно. С удивлением увидела, что мы находимся на какой-то проселочной дороге. Солнце уже начало вставать, но лес был укрыт густым голубоватым туманом. Сквозь его плотную пелену я разглядела невдалеке какую-то машину. Возле нее находились три плохо видные фигуры. Я вышла и направилась к ним, зевая и ежась от сырого воздуха.

В нескольких метрах от «Фиесты» стоял старенький, видавший виды «Запорожец». Капот был открыт, и в его внутренности уткнулись Ден и какой-то человек в черной рясе. Я подошла и настороженно поздоровалась. Из капота высунулась пожилая женщина в монашеском одеянии, а из машины выглянула вторая, намного моложе и тоже в черной рясе и черном платке.

— Доброе утро, — хором ответили они.

— Видишь, где застряли, — хмуро сказал Ден. — Но я уже все исправил. Пустяшная неполадка была, даже я справился.

— Благослови Господь! — сказала пожилая монахиня и ясно улыбнулась.

На ее свежем полном лице, обрамленном черным платком, как-то нелепо выглядели большие круглые очки.

— А мы вообще где? — спросила я, зевая.

— Не волнуйся, мы чуть отъехали от трассы. Тебе из-за тумана не слышен шум дороги. Хотя, я думаю, многие сейчас или едут черепашьим шагом, или, как мы, стоят, пережидая. Ты не представляешь, какой туман навалился. Я в метре перед машиной ничего не видел. Вот и решил на этот сверток съехать. Мы раньше сюда за грибами ездили. Я эти места хорошо знаю. А тут эти дамы. Вот и помог.

— Может, перекусим? — спросила я, вспомнив о пирожках. — У вас сейчас никакого поста нет? — обратилась я к монахиням. — А то пирожки с мясом, луком и яйцом.

— В данный момент нет, так что можно откушать скоромное, — улыбаясь, ответила пожилая монахиня. — Обращайтесь ко мне матушка Иоанна, а это сестра Мария, — кивнула она на вышедшую из «Запорожца» девушку.

— Меня зовут Вика, а его — Ден, — сказала я, не в силах отвести взгляд от Марии.

Ден тоже замер и внимательно смотрел на нее. Мария была на вид лет семнадцати и являла собой образец иконописного лика. Такие лица любил рисовать ныне почти забытый советский художник Константин Васильев. Его тонкие женские лики с большими глазами, обычно подсвеченные снизу ярким маячком горящей свечи, поражали отсутствием даже намека на женственность и чувственность. Но при этом на его полотнах мы видим именно женщин, вернее, женский дух. Лицо Марии мгновенно напомнило мне эти лики. При этом ее белая, почти прозрачная кожа сочеталась с большими голубыми глазами такой глубины и чистоты, что казалось, на вас смотрит само небо.

— Чего остолбенел? — шепнула я и толкнула Дена. — Иди, принеси молоко и пироги.

Он послушно двинулся к «Фиесте».

Мы устроились на земле. Мария постелила клеенку на влажную траву и на нее какой-то половичок. Я выложила пироги и поставила банку с молоком. Матушка Иоанна предложила пластиковые стаканы. Монахини, прочитав молитву и перекрестившись, ели молча. От их длинных объемных одеяний шел какой-то странный запах — смесь каких-то ароматических масел, дыма и, я бы сказала, влажного сена. Насытившись, они поблагодарили и аккуратно убрали использованные одноразовые стаканчики в пакет.

— А вы куда путь держите? — спросил Ден.

— Во святой город Владимир, — неторопливо ответила матушка Иоанна.