Аристотель сказал, что всякое новое знание вытекает из существующего. В этом есть, возможно, доля правды, если согласиться с тем, что мы не в состоянии увидеть новое знание иначе, чем через призму существующих восприятий. Иными словами, приобретению значительной части нового знания на деле мешает существующее. Это происходит оттого, что существующие восприятия должны быть пересмотрены, чтобы мы могли увидеть вещи по-другому.

Описание

Есть анекдот о том, как мужчина оказывается в лифте с привлекательной молодой женщиной. Он спрашивает у нее, согласна ли она переспать с ним за 10 тысяч долларов. Женщина отвечает, что согласна. Он задумывается на некоторое время, а затем спрашивает: «А за 50 долларов?» «Да кто я, по-вашему, такая?» — спрашивает женщина с негодованием. «Это мы уже установили, — замечает мужчина. — Теперь мы просто утрясаем цену». Мужчине совершенно ясно, к какой описательной категории следует отнести женщину. Женщине же кажется, что есть очень большая разница между дешевой «женщиной легкого поведения» и «шансом заработать хорошие деньги».

Бокал падает с подноса и разбивается. Это понятно, потому что существуют правила гравитации. Описательное слово «гравитация» есть не более чем удобный способ выразить мысль: лишенный опоры предмет неизбежно упадет на землю. Далеко не все из тех, кто свободно оперирует этим словом, знают, что такое закон всемирного тяготения Ньютона или как Эйнштейн уточнил его. Далеко не все также знают, что ускорение гравитации равняется 9,81 м/с2. Даже самые выдающиеся физики пока не знают, существуют ли гравитационные волны, или гравитоны. Таким образом, в данном случае описание неполноценно, но удобно.

В течение долгого времени наука занималась не более чем классификацией вещей (даже в математике), и сегодня существует немало областей, где это по-прежнему имеет место. Не спешите определить это как примитив, прежде посмотрим, какой эффект это производит на восприятие и наши действия. Самые тонкие различия позволяют нам видеть вещи по-другому. До того как медицинские тесты стали более совершенными, врач мог различать между гемолитической желтухой (сопровождающейся разрушением [гемолизом] эритроцитов) и обтура-ционной желтухой (механическое препятствие на пути оттока желчи), поскольку в первом случае как моча, так и стул были бледного цвета. Хирургическое вмешательство являлось показанием в последнем случае, являясь бесполезным в первом. Таким образом, различение позволяло предпринимать корректные шаги в лечении.

В настоящей книге я призываю к гораздо более тонкому различению в восприятии, иначе мы будем по-прежнему иметь дело по большей части с обширными паттернами с прикрепленными к ним значениями-ценниками. Кто-нибудь может спросить, в чем разница между более тонкими различениями, к которым я призываю, и классической системой категоризации. Временами между ними имеет место пересечение, а временами — огромная разница.

Вернемся к случаю с желтухой. Если бы врач сказал: «И то и другое относится к общей категории желтухи, и операция является лучшим способом лечения», — тогда операция была бы сделана многим пациентам с гемолитической желтухой, но совсем бы им не помогла (не говоря об опасностях, связанных с хирургическим вмешательством). Утверждение, что пациенты как с гемолитической, так и с обтурационной желтухой относятся к категории «желтушных» на основании физических признаков желтой кожи и белков глаз, ничего не добавляет в данном случае. Это верно, что оба типа желтухи могут иметь общие признаки и побочные эффекты, и очень полезно знать о таких атрибутах. Однако с общими атрибутами можно иметь дело отдельно, не считая их членами одной категории. В этом ключевое различие.

Народные снадобья, многие из которых действительно работают, создавались путем проб и ошибок.