Разумеется, ничто не может остановить человека в деле придумывания самых странных и причудливых описаний. Можно описать прогулочную трость как состоящую из 100 сегментов, 30 из которых приходятся на ручку, 50 — на среднюю часть и еще 20 — на остальную часть. Можно описать Солнце в виде бога, которого несет по небу колесница с запряженными в нее четырьмя лошадьми. Можно описать корову как воплощение определенного божества. Можно описать американскую внешнеполитическую деятельность как империализм. Границы между восприятием, описанием и верой очевидным образом не существует.

Описание дается без труда. В результате цивилизация постоянно озадачена новыми вариантами описания, пытающимися выдать связность вещей за истину.

Описание приносит большую пользу, коль скоро мы рассматриваем его как восприятие, а не как логику в рамках сконструированной системы. Если рассматривать его как восприятие, тогда оно имеет произвольность восприятия, подверженность ошибкам и зависимость от обстоятельств, свойственные восприятию.

Когда одно описание лучше другого? Когда оно интересно, имеет более высокую моральную ценность или широкую практическую применимость? Если вера в НЛО делает вашу жизнь интереснее, в добрый путь, но не пытайтесь резко переводить соответствующие выводы в практическую плоскость. Если одно описание имеет более высокую моральную ценность, чем другое, примите его на таком уровне, но не присваивайте себе право учить соответствующим выводам других людей, которые в свое время не сделали такой же выбор. Если описание имеет практическое значение, стремитесь добиться чего-нибудь большего на его основе.

Там, где описание становится предметом веры или гипотезой, в силу вступают иные факторы, которые я рассмотрю в последующих разделах.

Основная проблема нашего обращения с описанием состоит в том, что мы склонны принимать его за истину, вместо того чтобы иметь с ним дело как просто с восприятием.

Как я уже отмечал в данной книге, тот факт, что мы можем описать нечто определенным способом, не означает, что мы видим или понимаем это таким же образом. Кажется, что здесь я сам себе противоречу. Дело в том, что описание не менее соответствует действительности, чем восприятие, поскольку основывается на множестве восприятий. Когда мы видим нечто, мы используем непосредственно доступные нам простые восприятия, а не сложное описание, которое мы можем построить позднее. Я могу описать колесо как «траектория точки, движущейся на одинаковом расстоянии вокруг оси», но когда я вижу колесо, я вижу колесо, а не это описание.

Естественность

Если вы прекрасны духом, любой ценой выразите себя в поэзии, песне или ином искусстве. Если же ваш дух нельзя назвать прекрасным, а скорее наоборот, тогда, пожалуйста, воздержитесь от самовыражения.

В природу нашей мыслительной культуры заложена вера в то, что естественное и свободное — это хорошо, а неестественное и сдерживаемое — это плохо. Естественное/неестественное является одной из наших самых ярких дихотомий. Я поговорю о дихотомиях позднее как о фундаментальном аспекте нашей мыслительной традиции.

Природа (естество) — вещь хорошая, поэтому естественное тоже хорошо, а вот неестественное — это плохо. Вместе с тем природа временами может быть очень жестокой и предельно эгоистичной.

Мы наносим краску на поверхность. Краска — вещь искусственная, поэтому если мы снимем краску, то под ней окажется настоящая поверхность. Сдирание краски до обнажения естественной деревянной основы было в моде многие годы.

Притворство, искусственность и условности, взятые в избытке, могут служить сдерживающим фактором, поэтому давайте избавляться от всего искусственного. Поп-музыка придерживается такого направления мысли: будем свободны, давайте выплескивать все наружу. После Фрейда началась настоящая геологическая эра в психотерапии: «Копайте глубоко».