|
Это была не сильно привлекательная сцена, но вспоминать ее мне приятно. Разумеется, они погнались за мной, когда я сбежал. Они были быстрыми. А я был отчаянным и полным решимости, поэтому спрыгнул с моста и нырнул в реку, после чего для них я пропал. После этой ужасной истории… истории голодного создания, которое судорожно пыталось зализать раны и думало только о страшной жажде, началась другая история, где это существо, помнить которое я страстно не желаю, но обязан, чтобы не стать им снова, принялось рвать глотки скота и потрошить несчастных животных. Ниббетт был прав, это было откровение, — Лоусон поднял глаза и посмотрел на верхушки деревьев и на звезды, сияющие в небе. Он видел их горящими и сверкающими, какими они не были доступны ни одному человеческому глазу. Он видел, как извивается вечерний бриз, как фосфоресцирует вода. Он видел лазурный блеск глаз животных, которые смотрели на него из подлеска с обеих сторон канала, и, глядя в лицо Энн Кингсли в лунном свете в объятиях темноты, он мог видеть ее так же ясно, как будто небесное светило перенеслось под ее кожу и сияет оттуда со всей своей торжественностью.
— Мне пришлось стать… кем-то вроде искателя приключений. Авантюриста, если угодно, — продолжил Лоусон. — Я отправляюсь туда, куда меня просят приехать, и выполняю задания, за которые мне платят. Я могу выбирать, на кого работать и зачем. Как вы понимаете, работа ночная. Я обезвредил банду убийц, растерзавших судью в Техасе, поймал стрелка в Вайоминге, который терроризировал городок, вымогая деньги. Однажды мне даже доводилось выслеживать трех беглых каторжников, взявших людей в заложники. Я искал их в снегах Северной Дакоты. Одного хитрого лиса, промышляющего шантажом, я привел прямо в здание суда в Сан-Франциско, а в Чикаго разделался с маньяком, который насиловал юных девушек, а после перерезал им горло опасной бритвой. Энн Кингсли не говорила ни слова, и взгляд ее не двигался. Лоусон не знал, как воспринимать это молчание, но выносить его сейчас не было сил, поэтому он продолжил свой рассказ: — И каждый раз, в каждом штате, на каждом задании я искал следы присутствия Темного Общества. Я искал в новостях упоминания об обескровленных жертвах, которые эти твари всегда оставляют после себя, я обыскивал те места, где они могли бы осесть. Несколько раз мне удавалось выйти на их след, и у нас даже случались стычки. Я уже сбился со счета, скольких вампиров Темного Общества отправил на встречу с праотцами, и потерял счет тому, сколько раз они чуть не убили меня. К моменту, когда у нас начались открытые бои, эти твари уже знали, чего я хотел, — Лоусон печально усмехнулся. — Однажды, в марте прошлого года, в Канзас-Сити, я даже нашел Ла-Руж. Она сильно отличалась от того образа, который я запомнил в фермерском доме. Я помнил пусть красивую, но грязную женщину с постоянными следами земли и крови под ногтями, с кровавой коркой на губах… но на этот раз она была чистой и ухоженной… и все такой же красивой. Я подобрался к ней в салуне достаточно близко, чтобы коснуться ее, и она взглянула мне в лицо со страхом. На меня бросились ее охранники и попытались разорвать меня на куски. Мне пришлось забыть о цели, чтобы остаться в живых… ну, то есть, хотя бы остаться в том состоянии, в котором я нахожусь сейчас. С той встречи я уяснил для себя лишь одно: Ла-Руж боится меня, потому что знает, чего я хочу, и знает, что я не сдамся. В этом она совершенно права. Лоусон помедлил, выпустив облачко сигарного дыма, и немного хищная улыбка блеснула на его губах. — Могу заверить, что этот Кристиан Мельхиор похитил вашу сестру по команде Ла-Руж, — сказал он. — Чтобы заставить меня явиться на их территорию, заставить играть по их правилам. Они знали, что я приду. И не только потому, что не могу позволить им творить еще с кем-то те ужасы, которые они творили со мной, но и потому, что она может быть там, в Ноктюрне, — он постучал по одной из своих седельных сумок носком ботинка. |
