Не глядя даже на юное и легкомысленное существо, растерянно и беззвучно то открывавшее, то закрывавшее рот, шерристянин прошел мимо и скрылся в комнате Миши Стерженькова, в той, откуда не так давно юный спортсмен ушел навстречу величайшему историческому свершению Контакта,

И только здесь посланец чужого разума осознал, что он снова, не сдержав себя, активно преобразовал земную действительность, чего не имел права делать.

Досада наполнила до краев все его существо.

Шерристянин был очень собой недоволен: несколько минут назад он дал себе слово никоим образом не выходить больше за рамки возможностей братьев по разуму и все же еще раз вышел за эти рамки.

Глава четвертая

Надя Переборова между тем…

Да, читатель, пора уже вспомнить о Наде. Увлеченные описанием первых минут пребывания на Земле представителя иной цивилизации, мы оставили ее в весьма затруднительном положении. Представьте-ка, что это в ваши ежедневные пятичасовые упражнения на виолончели врывается телефонный звонок и Миша Стерженьков не своим голосом выпаливает в трубку ворох бессвязных, бессмысленных фраз — о двадцати секундах, будто бы оставшихся до события исключительной важности, о зачете по теории техники толкания ядра и, наконец, даже о каком-то космическом корабле неземного происхождения!.. Представьте затем, что Миша Стерженьков после всего этого замолкает на полуслове и в трубке воцаряется тишина. И что спустя еще несколько секунд в ней раздаются короткие и частые гудки — Миша в автомате повесил трубку. Ну что могла бы подумать Надя после подобного звонка?

Конечно, она не знала даже, что и подумать.

Растерянно она оглянулась на дедушку, в глубоком кожаном кресле читающего старинный роман «Вокруг света на бриге «Императрица Анна». Дедушка уже снова ушел в свое занятие так, как только он умел это делать, и не замечал больше ничего на свете.

Потом Надя положила трубку на рычаг и еще несколько минут оставалась у телефона, надеясь, что вот-вот он зазвонит снова. Но в комнате стояла глубокая тишина, нарушаемая только шелестом старинных пожелтевших страниц, попыхиванием дедушкиной трубки, почти целиком утонувшей в его густой бороде, да еще приглушенным одобрительным бормотанием старого капитана, сопровождавшим некоторые избранные места, описанные хронистом прошлого века.

И когда стало ясно, что звонка больше не будет, Надя растерянно вернулась в свою комнату и… снова взяла смычок. Чтобы выполнить ежедневную обязательную норму, оставалось играть еще ровно час, и рука исполнителя постепенно крепла, мощнее, увереннее звучал инструмент, мелодия уводила туда, куда и должно вести слушателя отточенное, настоящее исполнение.

И никто не упрекнет Надю Переборову за то, что она после такого звонка вернулась к занятиям. Сильным и волевым натурам дано умение продолжать работу, что бы ни происходило вокруг, а ведь работа, труд наш — самое главное в жизни. Нельзя ее останавливать; какие бы личные события ни потрясли нас, надо продолжать свое дело, несмотря ни на что… и если уж остается еще час упражнений, значит, необходимо снова браться за смычок. Твердым и волевым человеком была Надя Переборова, всегда умела взять себя в руки и сосредоточиться на единственно главном, и эти ее качества, разумеется, особенно ценил Миша Стерженьков.

Широко и мощно струились по квартире звуки старинного инструмента (дедушка, Афанасий Никитич, привез его в подарок внучке из последнего своего кругосветного путешествия, победив на аукционе в одном из зарубежных городов, знаменитом старыми мастерами виолончельного дела). Это была отличная скрипка!

Подхватив белоснежными парусами ветры мелодий, плыли куда-то модели корветов и бригантин, венчавшие книжные шкафы с лоциями и морскими романами.