…Утром начался новый этап нашей южной эпопеи и наших тренировок. Вода в бухте оказалась чистейшей, и единственное, что нас расстраивало, – полное отсутствие волн. Но отрабатывать свои навыки это нам не помешало, и время до завтрака мы провели с большой пользой для здоровья. Ну а потом наш с Левкой путь снова лежал на почту – в отличие от друзей нам надо было отчитаться своему «руководству» о новом местонахождении.

Здание местной почты оказалось до отказа забито отдыхающими. С тоской обозрев длиннющую очередь, растянувшуюся явно не на один час, мы с Левкой поняли, что сегодня нам здесь ничего не светит, и решили для начала заняться сбором разведданных. Но то, что мы узнали, ввергло нас в еще большую тоску – народ здесь занимал очередь с раннего утра, а некоторые чуть ли не до рассвета. Причем гарантии, что ты при этом будешь звонить первым, никакой не было, звонок можно было прождать и час, и два, и до обеда. Нас это совсем не устраивало. Я уже начал подумывать о том, не достать ли мне свою «индульгенцию» и не навестить ли начальника почты, как одна из женщин, сидящих в очереди, возмущенно произнесла:

– Безобразие! А вот в Орджоникидзе, говорят, очередей совсем нет.

– Так и ехала бы в свое Орджо! – ворчливо откликнулся кто-то из очереди. – Пока туда по такой жаре доберешься, проклянешь все на свете.

– Это да, – подключился к разговору еще кто-то, – автобус ходит редко и переполнен так, что не влезешь. Уж лучше здесь тихо посидеть.

Словно в ответ на эти слова, заплакал чей-то маленький ребенок, а уже через минуту его плач превратился в оглушительный рев. Мы с Левкой, не сговариваясь, выскочили на улицу.

– Ну, что будем делать?

– А что нам остается? Завтра к открытию рванем в Орджоникидзе.

– Чего ждать до завтра, давай сейчас и поедем, хоть узнаем, что и где.

До поселка на другом конце Коктебельского залива мы добрались минут за тридцать. И он нас весьма приятно удивил. Во-первых, опрятными «немецкими» двухэтажными домами и кирпичной новостройкой вдоль центральной поселковой улицы имени все того же Ленина. Во-вторых, тишиной и отсутствием толп праздношатающихся отдыхающих – поселок этот был не столько курортным, сколько рабочим. В-третьих, совершенно пустой почтой, где две сотрудницы изнывали от безделья в ожидании обеденного перерыва. С Москвой нас соединили через каких-то десять минут, и, судя по оживившимся девичьим лицам, разговор Левки с Мирой Изольдовной повеселил их. Я же наконец застал Мезенцева на рабочем месте. Доложил ему о своих перемещениях, обещал в конце месяца вернуться в Москву и сразу же отзвониться. На чем мы, собственно, и простились с генералом. Голос у него был невеселый и озабоченный, из чего я сделал вывод, что обстановка в Москве до сих пор непростая.

Ну а потом мы с Левкой заглянули в местные магазины, которые порадовали нас приличным ассортиментом продуктов. Видимо, наличие двух военных заводов сказывалось не только на опрятном внешнем виде поселка, но и на его снабжении. Мяса, конечно, и тут не было, реформы в сельском хозяйстве превратили его в главный дефицит, но зато здесь была молочка. На радостях мы с Левкой закупились и творогом, и сыром, и кефиром с простоквашей. Местные продавцы, видя наш энтузиазм, даже выдали нам чистую литровую банку под сметану. А еще на полках у них стояла тушенка – настоящая куриная тушенка в стеклянных полулитровых банках. Ну как не взять? НЗ нужно восполнить, а останется – в Москве пригодится. Купили три десятка яиц, выпросив у продавщиц сетчатую картонную упаковку. Прикупили пару килограммов длинных макарон, продающихся на развес, – серых, страшных, но очень вкусных, особенно если их после варки обжарить с маслом. Не обошлось и без хохмы.