Планерка тем временем заканчивается, и свободный от тренировок народ снова срывается в город, стараясь успеть с покупками до открытия Олимпиады. И даже противный осенний дождь никого не останавливает. Спортсмены, у которых впереди изнуряющие тренировки, провожают нас завистливыми взглядами.

Сегодня я нервничаю. И даже внутренне готов к тому, что агент не придет. Что ж… тогда просто посмотрю Олимпиаду и честно выполню свою работу. Напишу для своего журнала статьи про Токио и Японию, возьму несколько интервью у наших великих спортсменов. Может, даже и для «Известий» напишу пару хороших репортажей с самых захватывающих соревнований. Я ведь знаю, что первые места возьмут советские боксеры, гребцы, борцы… И, конечно, великие Жаботинский и Латынина. С последней я так и вовсе успел познакомиться, когда мы столкнулись за завтраком в столовой и перекинулись парой слов. Лариса показалась мне очень скромной, даже застенчивой. При этом весьма сосредоточенной и целеустремленной. Такая точно возьмет золото в спортивной гимнастике.

Дождь продолжал лить, к вечеру еще и обещали усиление ветра – на Токио надвигался очередной тайфун. Японцы попрятались по домам, прохожие закрылись плащами и зонтиками, что мне было только на руку.

Снова походил с Германом по магазинам, чтобы тот успокоился и перестал ныть, а ближе к полудню исчез по-английски. В два я уже был в парке Уэно и несколько раз проверился. Сегодня это было легко – на аллеях парка пустынно. Плохая погода плюс рабочий день. В Японии, как и в СССР, еще не успели сделать субботы выходными.

Сайго Такамори – бронзовый пузатый военачальник в японской традиционной юкате – равнодушно смотрел на меня с гранитного постамента. Рядом с ним стоял невысокий бронзовый песик на поводке. Я начал не спеша фотографировать скульптуру с разных ракурсов, тайком поглядывая на часы. Время шло, а агента не было. Дождь усиливался, поднялся ветер, срывая с деревьев красные кленовые листья, на которые так любят «охотиться» японцы. Печально… но, видимо, придется уйти ни с чем.

Наконец в конце аллеи появилась фигура человека под зонтом. Худой, непривычно высокий для японца. Полная противоположность бронзовому Такамори. Лицо у майора ПСИА тоже оказалось запоминающимся. Густые брови, сломанный нос – захочешь, не забудешь.

– Не подскажете, где выход из парка? – произнес я условную фразу по-английски. – Я заблудился.

– Прямо и направо до конца аллеи, – четко ответил агент. И тут же поинтересовался: – Вы приехали в составе олимпийской делегации?

Не сговариваясь, мы отошли за памятник, закрылись от ветра и дождя зонтами.

– Да. Я имею инструкции возобновить наш контакт и обговорить новую систему связи.

– Этого не будет, – покачал головой Мацура Танто. – Я пришел на встречу лишь для того, чтобы сообщить: никакого сотрудничества не будет.

– Почему? – удивился я.

– Я больше не разделяю тех взглядов, что имел в молодости. Да и ваш Хрущев… – Японец презрительно поморщился. – Иосиф Сталин был гигантом в мировой политике. Определял жизнь и устремления людей на половине земного шара. А этот неуравновешенный пигмей способен только стучать ботинком по столу в ООН и угрожать миру ядерным оружием…

Жесткая оценка. Но, увы, справедливая. И можно только догадываться, насколько позорно выглядит взрывной, хамоватый Хрущев в глазах сдержанных, воспитанных японцев.