Свадебный лимузин давно уехал, до дома гостей доставят такси. Только две машины стояли на парковке перед рестораном: та, что довезет молодых до отеля, в котором их ждет номер для новобрачных, и его – с личным водителем. В ней лежали собранные с утра необходимые вещи – кардиган тонкой шерсти (на всякий случай), маленькая подушка под спину, вчерашний крем от отеков, леденцы (на случай тошноты), но пластырь он каким-то чудесным образом догадался в последний момент переложить в карман брюк.

Может, просто сказались годы брака и множество проведенных вместе мероприятий, на которых Майя не раз натирала ноги, но почти всегда забывала захватить с собой пластырь. В итоге его носил с собой он, выдавая в нужный момент. И Майя удалялась в дамскую комнату, облегчать боль своим ногам. Сейчас это невозможно. Не с таким животом. Илья положил ее ногу на свое колено. Нога была теплой, без отека и привычно красивой. Илья разорвал бумажный пакетик, вынул оттуда полоску пластыря.

– Клей аккуратно и красиво, – важно произнесла Май.

Ну хулиганка же! Илья не удержался и, прежде чем выполнить указание, погладил стройную лодыжку, просунув руку под тонкую ткань брюк.

* * *

Смотреть на это было невозможно. И глаз отвести почему-то тоже невозможно.

Появилось иррациональное чувство, что он подсматривает за людьми, которые занимаются любовью. Раньше Ваня думал, что заниматься любовью – это заниматься сексом, а теперь понял, что все не так. Раньше в клубах и на вечеринках в квартирах друзей он постоянно натыкался на целующиеся и уединяющиеся пары, понимал, что к чему, быстро линял, но такого не видел никогда.

Они были в дальнем конце лужайки. Ваня вышел на улицу, хотел сбежать, побыть один, подальше от всеобщего веселья, и вот… сбежал. Те, от кого он бежал, тоже сбежали от всех. И были здесь совсем другие, не такие, как за столом – торжественно-спокойные. Ваню тошнило, когда он натыкался взглядом на Илью Юльевича. Весь вечер невозмутимый, спокойный, вежливый до автоматизма. Как она с ним живет?! И ее слова пожелания удачи в сессии. Это слова не той женщины, которая когда-то покупала ему костюм и сидела напротив в кафе. Это слова чужой вежливой женщины. Она должна была их сказать и сказала. Да это и понятно. Не до Вани сейчас Майе Михайловне. У нее живот растет. А в животе ребенок. Все правильно. Это он переживал, ночь не спал. Как они встретятся? Что ей сказать? Что она ответит? Когда подходил к ней сегодня – весь вспотел. Подходил, чтобы услышать обычные вежливые слова. Ты дурак, Ваня. Какой же ты дурак. Так тебе и надо. Но он все равно не понимал, как она могла любить своего мужа. Мама вон не выдержала – ушла к отцу. Хотя… понятно, деньги, устроенность. Так думать было проще. Деньги объясняли все и как-то примиряли Ваню с реальностью. А ей шла беременность. Ваня никогда не считал беременных женщин красивыми. Он вообще не задумывался над этим вопросом, если говорить честно. А тут понял – что она и беременная красивая. Просто другой, новой красотой. И Ваня ей совсем не нужен. Ване нечего предложить.

Да, деньги объясняли многое.

А потом был медленный танец, на который Ваня пригласил бабулю и очень аккуратно вел ее под музыку. А рядом танцевала другая пара, и такой убедительный аргумент денег стал вдруг таять. Как она положила голову на его плечо! Как он ее держал! И снова из памяти высыпалось «Май» из невольно услышанного телефонного разговора и переплетенные руки за столиком в ресторане. Ваня тогда подумал, что любовники.

После танца он довел бабулю до стула, а сам не мог найти себе места. Было душно, было невозможно дышать. Ведущие объявляли последние конкурсы, у Вани не было сил в них участвовать, он и так весь вечер изображал радость. А теперь – все. Теперь просто выйти. Просто подышать.