|
Память словно исключила, заблокировала страшное. Как будто вот просто так вышло, что она стала жить с тетей Людой. Двухкомнатная «хрущевка» в Текстильщиках, детский сад в соседнем дворе, школа, спортивные секции… Спортом Таня с самого детства занималась много, причем разным. Поначалу она вовсе об этом не задумывалась, принимала как должное: раз тетя Люда говорит, что спортивные секции – это хорошо, значит, так и надо. Только гораздо позже тетка по секрету призналась, что на занятиях спортом настаивал Игорь Леонидович. Он дружил с Таниным отцом и после смерти друга не только помогал его осиротевшей дочери материально, но и незаметно, потихоньку направлял ее жизнь в подходящее русло. Какое русло Игорь Леонидович считал подходящим, Таня поняла лишь значительно позже.
Она росла замкнутой и стеснительной, но Игорь Леонидович сумел постепенно завоевать ее доверие, с ним она была откровенна, делилась тем, что было на душе, прислушивалась к советам и старалась неукоснительно их исполнять. Когда Игорь Леонидович спросил, кем она собирается стать и где хотела бы учиться после школы, она смущенно, как всегда, призналась, что мечтает стать хирургом, но в медицинском страшенный конкурс… – Медицина – это хорошо, это правильно, – одобрил Игорь Леонидович. – Но в медицинском действительно конкурс мама не горюй. Что, если начать профессиональный путь с медучилища? Училище Таня закончила с блеском, но от немедленного поступления в вуз Игорь Леонидович ее отговорил, посоветовав поработать в МЧС. Быть спасателем Тане понравилось, она даже, отодвинув мечту о хирургии, хотела остаться среди «чрезвычайщиков» и дольше, но… у Игоря Леонидовича были на нее другие планы. – Ты говоришь, что твое призвание – помогать людям, – сказал он тогда. – Но помогать можно по-разному, разными способами. Можно умножать добро, можно противостоять злу, заслоняя от него то самое добро. К этому немногие способны, дело не слишком приятное. Опасное дело, а главное – грязное. Но, с другой стороны, разве приятно думать, что твое нежелание пачкать руки допустит смерть к десяткам, а то и сотням совершенно невинных людей, среди которых будут и женщины, и дети, – говорил он, внимательно глядя прямо Тане в глаза, точно испытывая, подталкивая к абсолютной честности. – Моя работа связана именно с такими малоприятными делами, в которых на кону, как правило, жизни ни в чем не повинных людей. Это, знаешь ли, многое меняет в системе оценок. Ну, скажем… Убийство – безусловное, казалось бы, зло, так? Но… Разве ты не выстрелишь в человека, который на твоих глазах душит ребенка? – Выстрелю, конечно, как любой нормальный человек, – мгновенно ответила Таня. И, подумав, добавила: – Если будет из чего стрелять и если смогу быть уверенной, что не попаду в ребенка. – Собственно, я так и думал, – кивнул Игорь Леонидович. – Пока ты росла, я наблюдал за тобой, присматривался. Ты сейчас сказала очень важную вещь: «Если буду уверена, что не попаду в ребенка». В тебе есть не только готовность защищать беззащитных любой ценой, но и способность, что называется, контролировать ситуацию, учитывая и оценивая все значимые обстоятельства, включая собственные навыки. Это, девочка моя, мало кому доступно. И, разумеется, этому нужно долго учиться. Но нужные способности у тебя есть. Ты не просто годишься, ты идеально подходишь. Помнишь наш разговор о твоей мечте стать хирургом? Моя профессия – и мне хотелось бы, чтобы она стала и твоей, – во многом сродни профессии хирурга. Только лечить приходится не отдельного человека, а общество. В нем тоже, бывает, развиваются язвы, гнойники и даже злокачественные опухоли – и все это требует безжалостного удаления. Иначе погибнет весь организм. Рекомендация Игоря Леонидовича была первым, но далеко не единственным из того, что требовалось для поступления в спецшколу. |
