Сердце Ани учащенно забилось.

– Что вы, Матвеевна, – с натянутой улыбкой проговорила она. – У меня нет ребенка. Мне всего восемнадцать. Мне еще рано.

Матвеевна посмотрела на нее бесстрастным взглядом, усмехнулась и снова перевела глаза на лес. И вдруг стала тихо напевать:

– Миром позабытый мелкий городок,

В нем сотни лет одно и то же:

Толпы горожан, чей срок давно истек,

Снуют, на призраков похожи…

Аня глядела на Матвеевну с изумлением и страхом. А та продолжала напевать тихим сипловатым голосом:

– И нет эмоций никаких,

Лишь память направляет их…

Заполонили улицы

Живые мертвецы…

Аня хотела спросить, что это за страшная песня, но тут ее внимание привлекло какое-то движение в ночном сумраке. Девушка вгляделась в темноту и увидела двух собак. Обе были черные, но не по масти, а, скорей, от облепившей их грязи. Одна собака лежала на земле, тихо поскуливая и высунув язык. Из раны у нее в боку текла черная мерцающая кровь. Вторая собака стояла рядом и с жадностью слизывала эту кровь, но слизать успевала не все, часть вытекшей из раны крови достигла земли и потекла по ней тонкой струйкой, как черная мерцающая змейка. Огибая кочки, ручеек крови побежал к бурому, поросшему вялой травой холму с черной дырой в середине.

«Заброшенный рудник!» – вспомнила вдруг Аня, и сердце ее забилось еще сильнее из-за неприятных ассоциаций, связанных с этой старой шахтой.

Ручеек тем временем достиг черной дыры и исчез в недрах холма. И тут что-то произошло: Ане показалось, что черная тьма провала ожила, зачавкала, поглощая кровь, отозвалась зловонным звериным дыханием. Это продолжалось несколько секунд, а затем резко оборвалось, словно черный холм замер, почувствовав на себе взгляды посторонних глаз. А потом холм вздрогнул и зашевелился, словно голова гигантского чудовища медленно поворачивалась к Ане и Матвеевне.

– НЕ СМОТРИ НА НЕГО! – отчетливо прозвучал в голове у Ани бабушкин голос.

Аня вздрогнула от неожиданности. А потом с усилием отвела взгляд от черной плотоядной дыры. Она увидела Матвеевну. Женщина завороженно, вытаращив глаза и приоткрыв рот, словно загипнотизированная чужой враждебной волей, смотрела в черный провал шахты.

– Матвеевна! – позвала Аня дрогнувшим от страха голосом. – Матвеевна, не надо!

Но женщина не услышала ее; должно быть, она слышала ДРУГОЙ ГОЛОС, беззвучный, но властный и непреодолимый.

– СЮДА! – приказал этот голос. – ПОДОЙДИ КО МНЕ!

Матвеевна тронулась с места и сделала робкий шаг по направлению к черному провалу.

– Матвеевна! – снова окликнула Аня. – Я тебя сюда привела! И мы уйдем отсюда вместе!

Она протянула руку, чтобы схватить Матвеевну, забрать из этого страшного леса, увести подальше от заброшенной шахты.

– ПРО-О-ОЧЬ! – взревел страшный хор голосов.

И в тот же миг чудовищная сила взметнула Аню в воздух и отшвырнула от Матвеевны. Больно ударившись о землю, девушка успела увидеть, как Матвеевна, пошатываясь, зашагала к шахте, а затем – проснулась.

* * *

Бабушка выжала мокрое полотенце в тазик с водой и повернулась к Ане. Увидела, что та открыла глаза, и тревожно спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

Маула внимательно и хмуро вглядывалась в ее лицо, и от этого Ане стало совсем не по себе.

– Как-то… не очень, – честно призналась она и поморщилась. – Виски ломит. И слабость.

Старая Маула обтерла полотенцем ее лоб, щеки.

– Бабушка, что со мной случилось? – сипло, с испугом спросила Аня. – Почему я в постели? Где Матвеевна?

– Прежде всего успокойся, – сказала Маула. – Ничего страшного не случилось.