|
Тем летом он возил Мэгги и ее арфу с одного званого вечера на другой. Мисс Алабама была в городе нарасхват. А он держался на расстоянии и наблюдал, как с ней все носятся. Это не вызывало у него возражений, он с радостью любовался бы ею издалека всю отпущенную ему жизнь. И, получив после разговора с ее отцом благословение, потратил много часов, выбирая кольцо. Спланировал весь вечер: ужин, танцы и после этого предложение. Мэгги не знала, но его родители уже выплатили деньги за их будущий дом. Он собирался на следующий день после того, как она скажет «да», повезти ее на гору и сделать сюрприз. Родители будут ждать снаружи с шампанским, чтобы отметить это. Но она сказала «нет». Ей хотелось сначала покорить Нью-Йорк. Чарльз разрывался. Он не желал становиться у нее на пути, но знал, что если она поедет, то наверняка станет знаменитой и он ее больше не увидит. В день, когда она уехала, он стоял рядом с ее родителями, улыбался, махал рукой, но едва поезд отъехал от станции, понял, что потерял ее. Он ее не винил: она не могла быть другой. Но чувствовал, что не сможет вытеснить ее из сердца. Неудивительно, что следующие пять лет он пил не просыхая. Лиловая Вспышка Мэгги давным-давно погасила свет, а Этель Клип все сидела на кровати в своей лиловой ночной рубашке с нарисованными котами, накручивая на бигуди реденькие лиловые волосы и без конца переключая с местных новостей на CNN и Fox TV. Этель было все равно, кто победит на выборах: ни один кандидат ей не приглянулся. Тем не менее она хотела знать, что творится в мире, дабы утром было на что пожаловаться. Конечно, Бренда ахала-охала вокруг Барака Обамы, а Мэгги политику не обсуждала и за кого голосовала — неизвестно. Этель же никто особо не нравился со времен Гарри Трумэна, с 1948 года, о чем она сразу всем и сообщала. Этель бывала резковата в суждениях. Она была старше, чем признавалась (в прошлом мае стукнуло 88), глуха на одно ухо и страдала ужасным артритом на оба колена, но, несмотря на возраст, не пропустила в агентстве «Красная гора» ни одного рабочего дня. Работать она любила. Благодаря работе и сердце ее продолжало биться. Некоторые с нетерпением ждут пенсии, чтобы путешествовать. Пфф! Были времена, когда люди путешествовали ради удовольствия, но теперь, насколько известно Этель, никакого удовольствия от этого не получишь. Ей нравилось ездить на поездах, да только с тех пор, как поезда стали государственными, некогда изящные вагоны-рестораны с белыми льняными скатертями и прекрасными серебряными приборами превратились в дрянные кафешки, где народ во вьетнамках на босу ногу ест подогретые в микроволновке сэндвичи, пьет пиво и диетический лимонад. А полеты вообще за гранью. Стоять в длинной очереди, чтобы тебя обыскивали и просвечивали до кишок, как преступника. Черт, она не желает снимать обувь на глазах у незнакомых людей и ставить ее в грязное пластмассовое корыто. Много лет назад в самолетах подавали полный обед: ростбиф с подливкой или лобстера с хорошим вином и десертом. Теперь же — угощайтесь, пожалуйста — вода и пакетик арахиса. И даже если самолет не опаздывает, никто из служащих не поможет тебе с багажом. Когда она летала в последний раз, при попытке снять с ленты чемодан ее проволокло полкруга, и, если бы ее не поймал какой-то мужчина, неизвестно еще, чем бы все закончилось. Да и чемодан-то оказался ЧУЖОЙ! Ее багаж потеряли. Как, объясните бога ради, чемодан с биркой «Атланта, штат Джорджия» мог улететь в Бьютт, штат Монтана, на совершенно другом самолете? А на машине как теперь ездить, скажите на милость? Тебя подпихивают сзади гигантские восемнадцатиколесные драндулетищи, пугают своими гудками до полусмерти. И даже если ты доберешься-таки до места назначения и тебя не раздавят по дороге в лепешку, там все равно все по-другому. |
