Это для резюме не годилось.

«Если я его не прерву, он до утра будет рассказывать». Флора хотела покончить с этим и выпроводить его наконец.

Присутствие этого мужчины в доме ее раздражало. От его взгляда она испытывала беспокойство. В нем было что-то чувственное, и она приходила в волнение.

Она устала. Гатта устроила ей кошмарный денек, к тому же ей казалось, что она нужна матери в соседней комнате.

— Ладно, оставим в покое восстановление популяции оленей на Сардинии и попробуем сосредоточиться на чем-нибудь конкретном. Вы говорили про музыканта, Пако де Лусия. Мы можем написать, что вы выступали с ним. Он известный артист?

Грациано аж подпрыгнул.

— Пако де Лусия известный артист? Да он знаменитость! Пако гений! Он всему миру объяснил, что такое фламенко. Он все равно что Рави Шанкар для индийской музыки… Серьезно.

— Ладно. Значит, синьор Билья, мы можем написать…

Она собралась писать, но он тронул ее за руку.

Флора замерла.

— Я могу вас попросить о любезности?

— Я слушаю.

— Не надо меня называть синьор Билья. Для вас — просто Грациано. И пожалуйста, давайте перейдем на «ты».

Флора поглядела на него с раздражением:

— Ладно, Грациано. Итак, Пако…

— А тебя как зовут? Можно узнать?

— Флора, — буркнула она, немного поколебавшись.

— Флора… — Грациано прикрыл глаза с блаженным видом. — Какое красивое имя… Если бы у меня была дочь, я бы хотел, чтоб ее так звали.

Она была крепкий орешек.

Грациано не думал, что придется иметь дело с генералом Паттоном.

Все истории, которые он ей рассказал, она пропустила мимо ушей. А он старался как мог, он проявил столько выдумки, фантазии, он говорил так увлекательно, что в Риччоне все бы уже валялись у его ног. Обнаружив, что обычного репертуара уже не хватает, он насочинял столько ерунды, что если бы хоть половина того, что он рассказал, была правдой, он был бы счастлив до конца своих дней.

Никакого эффекта.

Чертова училка оказалась вершиной высшей категории сложности.

Он поглядел на часы.

Время шло, и возможность увезти ее в Сатурнию внезапно показалась ему далекой, недостижимой. Он не сумел создать правильную атмосферу. Флора восприняла резюме слишком серьезно.

«Если я сейчас спрошу ее, не хочет ли она поехать искупаться в Сатурнию, она меня в такую даль пошлет…»

Что ему оставалось?

Следовало ли воспользоваться методом Зонина-Ленчи (его приятелей из Риччоне), то бишь накинуться на нее? Вот так, сразу, без всяких ненужных разговоров?

Ты подходишь и резким рывком, как кобра, пока она не сообразила, в чем дело, внедряешься языком ей в рот. Возможно, это действенный способ, но метод Зонина-Ленчи имел ряд противопоказаний. Чтобы он сработал, жертва должна быть покорной, привычной к определенного рода подкатам, а иначе она заявит в полицию, что ты пытался ее изнасиловать. Кроме того, этот метод из серии «пан или пропал».

«Тут более вероятен вариант „пропал“, черт ее дери. Попытаюсь-ка я держаться пооткровеннее, только бы ее не спугнуть».

— Флора, не хочешь попробовать виски, которое я принес? Оно особенное. Мне его прислали из Шотландии. — И он начал медленно, почти незаметно, но неотвратимо сдвигать свой стул ближе к позициям генерала Паттона.

Главная проблема Флоры состояла в том, что она не умела отказывать. А также настаивать на своем и заставлять с собой считаться. Будь она более решительной, как прочие люди, она бы сказала:

— Грациано (и как сложно обращаться к нему на «ты»), извини, но уже поздно, тебе пора.