Совершенно не важно.

«Я всегда буду его любить за то, что он сделал».

Внес ее в список. Как множество других (красивых, страшных, глупых, умных), согласившихся провести с ним ночь, давших его члену войти в них. Женщин, занимавшихся сексом так же просто, как евших и чистивших зубы. Женщин, которые жили.

Нормальных женщин.

«Потому что секс — это норма».

«А ты не боишься?»

«Боюсь, конечно. И даже очень. У меня ноги дрожат, я даже подниматься не могу».

Но она была уверена, что вернется изменившейся.

Какой именно?

Какой-то другой. Но точно не такой, какая она сейчас.

«А какая ты сейчас?»

«Какая-то неправильная. Не такая, как остальные».

А если это происходит без романтики, без любви, что ж. И так сойдет.

Да. Надо подниматься.

Собравшись с духом, она поставила ногу на выступающий камень и поднялась, но сильный поток горячей воды ударил ей в лицо. Она на мгновение потеряла опору и уже начала падать (а если бы упала, дело кончилось бы плохо), когда словно по волшебству Грациано схватил ее за запястье и вытащил, как куклу, наверх.

Она очутилась в необычном горячем озере. Деревья образовывали над ним купол из листвы, через которую пробивался иногда свет прожектора.

И никого кругом.

Озеро было довольно глубоким, и в нем чувствовалось течение, но по берегам торчали камни, за которые они и ухватились.

— Я знал, тут нам не помешают, — сообщил довольный Грациано и за руку вывел ее на отмель, грязевой островок, где вода была спокойной. — Нравится?

— Очень.

Грохот водопада заглушал крики купающихся.

Наконец-то Флора могла полностью погрузиться в воду и согреться. Грациано придвинулся к ней, обнял за талию и стал целовать в шею. От удовольствия у нее по спине пробежала дрожь. Она крепко сжала его плечо и увидела на правом бицепсе татуировку. Геометрический узор. Он был мускулистый и крепкий. Длинные светлые волосы, намокшие и прилипшие к голове, и пятна грязи на коже делали его похожим на дикаря из Новой Гвинеи.

«Какой он красивый…»

Она притянула его к себе, стиснула, шлепнула по щеке, вцепилась ногтями в его кожу, жадно отыскала его рот, прикусила ему губу, нашла языком его язык, нёбо, потом лизнула его и откинулась, готовая, на отмель.

А Грациано?

Грациано тоже был готов. А как же иначе!

Он оглядел водоемы в поисках Рошо и остальных, но там барахталось столько разного народа, что он их не нашел. Может, они и вовсе не пришли.

Да и наплевать. Так даже лучше. Они бы все испортили.

И он постоянно думал, что поступил глупо, дав ей «Спайдермен». Если бы он ей его не дал, было бы лучше, по-настоящему. Он и без этой таблетки сумел бы увезти ее в Сатурнию. Флора шла за ним через источники молча, как щенок за хозяином, не сопротивляясь.

Он крепко обнял ее, почти коснулся губами ее уха и стал тихонечко напевать: «О minha maconha, о minha torcida, о minha flamenga, o minha cachoeira, O minha maloka, o minha belleza, o minha vagabunda, o…» Он снял с нее лифчик и взял ее груди в ладони.

Стал облизывать и покусывать ее соски, уткнулся лицом меж ее грудей, вдыхая запах серной грязи.

Он снял плавки и отвел ее туда, где было поглубже, и они расположились на больших подводных камнях.

Взяв ее руку, он положил ее на свой член.

Она держала его в руке.

Он был большой, твердый, с нежной кожей.

Ей нравилось к нему прикасаться. Как будто она держала угря. Она погладила его, и кожа отодвинулась, выпуская головку.

«Что я делаю?» Но она запретила себе думать.

Она коснулась яичек, немного поласкала их, а потом решила, что хватит, пришло время, пора заняться этим, ей ужасно хотелось.