Одним словом, учительница Палмьери — идеальная пара для Грациано Бильи.

«Может, она еще и готовить умеет…»

С такой женщиной рядом он сможет осуществить все свои мечты. Открыть джинсовый магазин или даже книжный, найти домик у самого леса, сделать из него ранчо с конюшней, а она будет ухаживать за ним с улыбкой на устах, и у них будут — почему бы и нет? — дети.

Он чувствовал, что готов завести малышей. Девочку (какая красавица получится!), а потом и мальчика. Идеальная семья.

Как он вообще мог подумать, что такая женщина, как Эрика Треттель, истеричная шлюха, распоследняя подстилка, может разделить с ним старость? Флора Палмьери — вот родственная душа, которую он искал.

Единственное, чего он не мог понять, — почему такая красивая женщина девственница в таком возрасте. Что с ней такое, отчего она мужчин к себе не подпускала? Несомненно, какие-то сексуальные проблемы. Надо разузнать, что за проблемы такие, выпытать аккуратно. Но, в конце концов, ему и это нравилось. Он будет ее учителем и покажет ей все, что сам знает. Она способная. Он сделает из нее лучшую в мире любовницу.

И он ощутил, что семь его чакр наконец сбалансировались, аура пришла в порядок и он снова в гармонии с мировой душой. Печали и страхи улетучились, и ему стало легко, словно он — воздушный шарик. И захотелось сделать столько всего!

Чего только не вытворяет с чувствительной душой это странное чувство, имя которому — любовь.

«Надо срочно повидать мать».

Надо ей сообщить, что с Эрикой покончено, и рассказать про свою новую любовь. По крайней мере, так она прекратит этот цирк с обетом, хотя и жаль немного. Немую ее легче выносить.

А потом он поедет на ферму, где выращивают лошадей, а на обратном пути может заехать в магазин для охотников и рыболовов и узнать, сколько стоит арбалет.

«А вечером — романтический ужин с учительницей», — решил он и, счастливый, включил магнитофон.

Оттмар Либерт и «Луна Негра» заиграли цыганскую версию песни Умберто Тоцци «Gloria».

Грациано включил поворотник и выехал на дорогу к Искьяно Скало.

«Какого хре…»

У дороги двое пацанов, один лет четырнадцати, второй постарше, покрупнее и с дебильной рожей, били мелкого. И, судя по всему, не шутки ради. Мелкий лежал на земле, свернувшись как ежик, а эти двое пинали его ногами.

Возможно, в другой день Грациано Билья плюнул бы на это, просто отвернулся и поехал бы себе дальше, следуя правилу: не суй нос не в свое дело. Но сегодня утром, как мы уже сказали, он чувствовал себя легким, как воздушный шарик, и ему хотелось сделать столько всего, в том числе и защищать слабых, а потому он притормозил, подъехал к ним, открыл окошко и крикнул:

— Эй! Эй, вы! Вы двое!

Двое повернулись и недоуменно поглядели на него.

Этому чего еще надо?

— А ну, оставьте его!

Тот, что покрупнее, посмотрел сперва на приятеля, а потом ответил:

— Пшел в жопу.

Грациано аж онемел на секунду, а потом переспросил раздраженно:

— Что ты сказал? Куда мне пойти?

Чтобы его оскорблял какой-то недоумок?

— Ты мне не указывай, куда мне идти, засранец, ясно тебе? — гаркнул он, выставив руку с растопыренными пальцами в окно.

Второй парень, смуглый, худой, хищного вида, с белой прядкой в челке, криво усмехнулся и, глазом не моргнув, отозвался:

— Раз ему нельзя, я тебе скажу: по-шел в жо-пу!

Грациано недовольно покачал головой.

Они не поняли.

Они ничего в этой жизни не поняли.

Не поняли, с кем связались.

Не поняли, что Грациано Билья три года был лучшим другом Тони Змея Чеккерини, чемпиона Италии по капоэйре, бразильскому боевому искусству. И Змей показал Грациано пару боевых приемчиков.