Пьетро всего раза два видел ее в девчоночьем платье.

Старшие, из третьего класса (а иногда и более старшие, которые уже в бар ходили), к ней так и липли. Подкатывали, предлагали встречаться, подарочки дарили, просили разрешения подвезти ее до дома на мотороллере, но она в их сторону даже не глядела.

По мнению Глории, они и коровьей лепешки не стоили.

Почему первая красавица королевства, популярнейшая Глория, предмет повышенного внимания искьянских парней, Глория, чье имя в списке «супертелок» на стене мужского туалета никогда не опускалось ниже третьего места, была лучшей подругой нашего Пьетро, неудачника от рождения, вечно последнего, заморыша, с которым никто не желал водиться?

Была тому причина.

Их дружба началась еще до школы.

В школе сложились закрытые касты (и не говорите мне, что в вашей школе их не было), почти как в Индии. Убогие (засранцы, сули, пиздюки, говнюки, чмошники и так далее). Нормальные. И крутые.

Нормальные могли попасть в дерьмо и стать убогими или подняться и заделаться крутыми, — как получалось. Но если в первый день в школе у тебя отняли портфель и вышвырнули его в окно, а в бутерброд напихали мел, — ты однозначно убогий и останешься им как минимум следующие три года (а может, и следующие шестьдесят лет), и не мечтай о том, чтобы стать нормальным.

Вот так-то.

Пьетро и Глория познакомились, когда им было по пять лет.

Мать Пьетро трижды в неделю ходила убирать на вилле Челани, у родителей Глории, и брала с собой сына. Она давала ему листок бумаги, карандаши и велела сидеть спокойно на кухне: «Веди себя хорошо, понял? Не мешай мне работать, тогда мы скоро пойдем домой».

И Пьетро сидел тихонечко, иногда часа по два, и рисовал на листке каракули. Кухарка, старая дева из Ливорно, давно жившая в доме, изумлялась: «Ангел небесный, а не ребенок».

Это был удивительно послушный мальчик, даже кусочка пирога не брал, если мать ему не разрешала.

Не то что хозяйская дочка. Холера балованная, ее бы выпороть разок-другой. Игрушки дома дольше двух дней не живут. А чтобы объяснить, что она не хочет больше есть шоколадный мусс, она его вытряхивает прямо перед тобой на пол.

Обнаружив на кухне живую игрушку из плоти и крови по имени Пьетро, маленькая Глория пришла в восторг. Она схватила его за руку и потащила в свою комнату. Играть. Сначала она его слегка потрепала («Ма-а-а-ма! Ма-а-а-ма! Глория ткнула меня пальцем в глаз!»), но потом поняла, что он тоже человек.

Синьор Челани очень обрадовался.

— Хорошо, что есть Пьетро. Глория стала спокойнее. Бедняжка, ей нужен братик.

С братиком была проблема: синьоре Челани вырезали матку, а значит… Об усыновлении речь не шла, к тому же у них появился Пьетро, ангел небесный.

В общем, дети проводили вместе день за днем, как брат и сестра.

И когда Мариаграция Морони, мать Пьетро, стала неважно себя чувствовать, когда у нее обнаружилась эта странная и непонятная хворь, от которой она лежала без сил и желаний («Как будто… не знаю, как будто из меня батарейки вынули») и которую доктор определил как депрессию, а синьор Морони называл желанием ни хрена не делать, и она не могла больше работать на вилле, доктор Мауро Челани, директор филиала Римского банка в Орбано и президент велоклуба в Кьяренцано, вовремя вмешался и обговорил этот вопрос со своей женой Адой.

1) Несчастной Мариаграции нужно помочь. Ее надо немедленно показать специалисту. «Завтра я позвоню профессору Кандела… От чьего имени? Да ладно, помнишь главврача из клиники „Вилла дей фьори“ в Чивитавеккье? У него еще такой прекрасный двенадцатиметровый кабинет».