Что меня волнует гораздо больше, так это настоящее. Сыновья, которые ещё не постарели и не обратились в прах, играющие в футбол под лучами солнца, ещё не выгоревшего дотла. И тот факт, что всё это преходяще, делает настоящее ещё более ценным, отнюдь не менее. Быть может, наши далёкие потомки через сотню миллиардов лет также найдут краткое счастье под чёрным и неизменным небом.

Если бы я мог высказать за потерянного брата одно-единственное желание, оно было бы таким: хочу знать наверняка, что он ощущал себя таким же — таким живым, пусть хоть на один день. Пусть хоть на минуту. Потому что, в конечном счёте, — это всё, что у нас есть.