– Тогда пусть она выходит за графа, – подытожил корнет.

– Нет, только не это. Она погубит себя!

– Значит, надо подумать, как лучше похитить «невесту» и обвенчаться с ней. Вряд ли родители проклянут ее, все же – единственная дочь.

– Маски на лицо, пистолеты и вперед, отобьем девушку в бою! – разгорячился поручик.

Корнет от души рассмеялся:

– Ну, любезный, вы – и разбойник! Нет, надо действовать хитростью, иначе вас подстрелят и – прощай Наташа

Сначала ей приснился граф Астафьев, он поднял фату с ее лица, и поцеловал… Наташа чувствовала отвращение даже во сне и застонала. Глаша вскочила с кушетки:

– Наталья Дмитриевна, что с вами?

Девушка открыла глаза.

– Дурной сон, Глаша, поди спать.

Она перевернулась на другой бок и попыталась заснуть, сон навалился тяжело. Снилось, словно едет она в дрожках с маменькой. Неожиданно на них нападает отряд разбойников: все в черных масках и черных плащах, что развиваются по ветру. Некто хватает ее из дрожек и сажает перед собой на лошадь. Маменька кричит вслед, ее крик слабеет и совсем удаляется и затихает…

Похититель привозит девушку в замок, что на высокой скале. Наташа молит его:

– Отпустите меня, сударь!

Но тот лишь смеется, его смех зловещ и страшен…

Злодей хватает свою жертву и на руках несет в спальню, где их ожидает огромная постель. Он бросает на ложе невинную девушку и наваливается на нее…

– Господи, Наталья Дмитриевна! Проснитесь же! – Глаша трясла девушку, но та продолжала стонать. Наконец она очнулась.

– Что, что такое?

– Вы опять стонали и плакали во сне.

Наташа села на кровати, ее рубашка взмокла от холодного пота.

– Ужас-то какой, Глаша… Принеси мне рубашку свежую из комода… Ох, завтра ехать к графу…

Глаша переодела молодую барыню, накрыла одеялом, словно маленькую.

– Хотите, я посижу с вами, пока не заснете?

– Да, Глаша…

– Наталья Дмитриевна, вот и славно! Проснуться изволили.

Молодая барыня потянулась, зевнула и потянула:

– А-а-а… Это ты. Голова разламывается… Не хочу вставать. Да и зачем?

– А затем, Наталья Дмитриевна, что сегодня его сиятельство пожалуют. Неужто не спуститесь к нему в залу? Чай барин-то расстроиться, и не дай Бог, опять расправы учинять станет.

– Да, Глаша, ты, пожалуй, права. Надо вставать.

– Вставайте, вставайте, я вас умою, причешу. Какое платье сегодня пожелаете надеть?

– Глаша, да какая разница? Любое…

– Нет, Наталья Дмитриевна, его сиятельство и батюшка ваш должны видеть вас прибранной, нарядной, свежей.

– Ох, и умна ты Глаша! Быть бы тебе экономкой!

– Чай буду еще…

Глаша поливала из кувшина Наталье а руки, та умылась и села перед зеркалом.

– Совсем я подурнела взаперти… А ты, Глаша, как считаешь?

Глаша взяла гребень и начала с кончиков расчесывать длинные волосы девушки.

– Побледнели вы малость. Так сколь переживаний с ентой свадьбой!

– Так, сегодня вторник, – рассуждала Наталья, – в субботу венчание и банкет в графском доме, – девушку передернуло от этой мысли. – Ты, помнится, говорила, что сумеешь передать письмо Константину.

– Точно так-с, Наталья Дмитриевна, снесу его в дупло дуба. Проберусь никто и не заметит.

После утреннего туалета Наталья села за секретер и бегло на одном дыхании написала:

В субботу я стану графиней Астафьевой, если в ход сих событий не вмешается провидение или… Словом, умоляю тебя, что-нибудь предпринять.