– Не сомневаюсь. А все-таки как насчет Пандоры?

Вместо ответа Рорк сорвал с нее блузку, на которой уже успел расстегнуть пуговицы.

– Перестань сейчас же! Ты нарочно меня отвлекаешь. Сколько времени займут твои показания?

Он передернул плечами и нашел губами чувствительное местечко у нее на шее.

– Все понятно: ночь, неделю… Месяц? Я же просила меня не отвлекать!

Но Рорк начал осыпать поцелуями грудь Евы, и все ее тело вспыхнуло огнем.

– Сейчас я разбужу в тебе интерес, – пообещал он – и сдержал обещание.

Остановившись перед запертой дверью, Ева нажала кнопку, назвала себя, и через несколько секунд дверь открылась.

У стены с ячейками Еву поджидал работник морга. Ева подумала, что почти все ячейки, наверное, заняты: летом люди мрут как мухи.

– Лейтенант Даллас?

– Да.

– Для вас тут небольшой подарочек. Прошу. – Работник морга шагнул к одной из ячеек и набрал на пульте код. Несколько лампочек замигали, и ячейка, окутанная холодным паром, выехала из стены. – Сотрудница полиции, первой обнаружившая труп, узнала вашего осведомителя.

Ева старалась дышать ртом, хотя в этом не было необходимости: никакого запаха не ощущалось. Зрелище насильственной смерти было для нее далеко не новым, но одно дело – труп на месте убийства, и совсем другое – здесь, в стерильном морге. Среди девственно-белых стен смерть выглядела еще отвратительнее, хотя Ева не сумела бы объяснить почему.

– Да, это Картер Йохансен по кличке Бумер. Последний известный адрес – ночлежка на Бикон-стрит. Мелкий воришка, профессиональный стукач. Изредка предоставлял сведения о торговцах наркотическими веществами, влачил жалкое существование. – Она со вздохом осмотрела тело. – Черт, Бумер, как же они тебя отделали…

– Тупой инструмент, – отозвался патологоанатом. – Кусок трубы или бейсбольная бита. Мы еще не закончили анализы. Удары наносились изо всей силы. Тело пробыло в воде не больше двух часов. Все повреждения налицо…

Ева отключилась: пусть себе бормочет, она и так все видит собственными глазами.

Погибший никогда не был красавцем, а теперь на его лицо лучше вообще не смотреть – так мало от него осталось. Сломанный нос, изуродованный ударами рот. Страшный синяк на шее – след удушения; о том же говорили лопнувшие сосуды под кожей лица – если это месиво еще можно было называть лицом.

Тело представляло собой сплошной кровоподтек. На левой руке отсутствовал один палец, но это была старая боевая травма, которой погибший при жизни гордился.

Ясно было одно: над несчастным хиляком Бумером потрудился злобный и жестокий убийца. А то, что оказалось не под силу ему, успели доделать за два часа рыбы.

– Сотрудница полиции опознала его по отпечаткам. Вы подтверждаете опознание?

– Да. Направьте мне копию рапорта о вскрытии. – Ева двинулась к выходу. – Кстати, как фамилия нашей сотрудницы? – спросила она, не оборачиваясь.

Мужчина вынул из кармана пачку бумаг и порылся в них.

– Делия Пибоди.

– Пибоди? – Ева чуть заметно усмехнулась. – Всюду я натыкаюсь на нее! Если кто-то будет наводить о нем справки, немедленно сообщите мне.

По пути в Центральный участок Ева связалась с сержантом Пибоди и услышала спокойный, серьезный голос:

– Слушаю, лейтенант.

– Это вы обнаружили Йохансена?

– Так точно.