В каком там круге ада? Не сбиться бы со счета…

— Бертран де Борн был знатный рыцарь и владетель замка, беспрестанно воевал со своими соседями, графом Перигорским и виконтом Лиможским, и братом своим родным Константином и с королем Ричардом Львиное Сердце. Еще в ту пору, когда тот был молод. Был он доблестный воин и храбр в битве и куртуазный поклонник дам и трубадур отличный, сладкоречивый, равно умевший рассуждать о добре и зле. Когда б ни пожелал, всегда он умел заставить короля и сыновей его поступать по своей указке. А желал он лишь одного — чтобы все они друг с другом воевали. Желал, чтобы все время воевали между собой король французский и король английский. Когда же они уставали… и насыщались кровью, и заключали мир, Бертран стихами своими старался обоим внушить, что себя они этим миром опозорили, пойдя на уступки, и мир разрушал. От войны и крови получал он великие блага, но и бед претерпевал немало. — Мальвина Масляненко остановила алое пятнышко лазерной указки точнехонько в отверстом рту отрубленной головы трубадура. — Вы видите, уже в то время автор «Жизнеописаний» вполне критически относился к личности нашего поэта-рыцаря. Но это не мешало ему Бертраном восхищаться безмерно.

— Так за что все-таки он попал в ад блуждать там с собственной отрубленной головой? — спросила тоненьким жалобным голоском студентка откуда-то сбоку — Мальвина Масляненко ее даже не разглядела. — Вы, госпожа лектор, отчего-то постоянно уходите от прямого ответа на этот вопрос.

— Я ухожу? Да что вы, — Мальвина улыбнулась, освещая лазерным алым пятнышком раскрытый в немом крике рот Бертрана де Борна. — Я просто хочу, чтобы вы сами поняли, за что поэт, слагающий стихи о любви для своей дамы, может очутиться в аду вот в таком ужасном виде.

— Он попал в плен к кому-то из королей — Ричарду Львиное Сердце или его противнику и его казнили? — Голос из прохода у дверей аудитории.

— Или его застукали в постели королевы? Он ее соблазнил своими стихами? Только вот которую из королев? — Голос с верхотуры, с задних рядов.

— Да его просто убили в бою! Отрубили голову и насадили на пику! — голос с первого ряда.

— А может, это был заговор?

— Или к нему подослали наемных убийц?

— Да, его решили прикончить, потому что он всех достал своими стихами!

Мальвина Масляненко уже не различала, кто из студентов задает вопросы, тянет руку — целый лес рук поднялся над рядами, голоса звучали отовсюду.

Ах, какая лекция, какой ажиотаж! Как они все загорелись, как хотят знать… Жажда знаний, жажда нового, кто сказал, что студенты люди малосведущие и не любопытные? Когда преподносишь скучный сухой филологический материал вот так, когда читаешь свою лекцию оригинальным способом, то просыпается такой жгучий интерес — у них. А у тебя — такой драйв…

— Его любили многие женщины. Но в его душе царствовала всегда одна «прекрасная дама», и напрасно мы будем искать конкретное лицо… Может, оно и было, но Бертран хранил ее имя в тайне, воспевая в стихах так называемую Составную Даму, чей образ он сложил из многих черт милых и прелестных, приятных и заставлявших его пылать, желать, гореть, страдать… Они же, все эти рыцари, были тогда день-деньской облачены в железные латы. Трудно мастурбировать мужику в латах, в таком наряде. Практически невозможно. Значит, остается слагать стихи.

— Ого!! — пронеслось по рядам университетской аудитории. — Госпожа лектор, ну вы даете!

— Я хочу, чтобы вы представили… Представили себе все сами. Молодые люди знают, о чем я, девушки догадаются.

— Круто!!

— Дама мне уйти велит, ваш безжалостный приказ… Но, вовек покинув вас, не найду другую.