Затем, понимая, видимо, что английский язык эмигранта желает лучшего, размеренно, подбирая наиболее употребительные слова, расспросил Забелина о его биографии и морской специальности.

- Нам нужен человек, знающий толк в глубоководных работах, - сказал он. - И одновременно разбирающийся в устройстве советских АПЛ и в их боевом оснащении.

- Нельзя ли поточнее? - попросил Забелин, глядя поверх головы работодателя, в окно, где высился, заслоняя пространство, зеркальный параллелепипед соседнего здания, отражавший синь неба и резво бегущие облачка.

- Наша компания представляет интересы Гринписа, - пояснил собеседник. Речь идет о многоэтапной экспедиции по местам, где лежат затонувшие АПЛ с ядерным оружием. Это чисто научно-исследовательская акция, предваряющая осуществление большого проекта по нейтрализации лодок, я имею в виду их реакторы и боезапас.

- И каким же образом вы хотите нейтрализацию провести? - недоуменно вопросил Забелин. - Я хорошо знаком с предметом нашей беседы, а потому...

- Уверены, что хорошо знакомы?

- Да, тем более на одной из таких подлодок погиб мой лучший друг и лежит сейчас вместе с ней в глубине...

- Я приношу соболезнования.

Забелин позволил себе небрежно отмахнуться:

- Это случилось так давно...

- И все-таки как вы относитесь к данной проблеме? - спросил собеседник, .т- И что в принципе знаете о погибших субмаринах?

- Старенький дизель "К-129", что лежит у Гавайских островов, вас, думаю, не интересует, - ответил Забелин. - Тем более ЦРУ умудрилось поднять с него боезапас. Операция "Дженнифер"... Уникальная и дерзкая.

- У вас верные данные.

- Остаются три лодки... - Забелин принялся загибать пальцы. "Комсомолец" в Норвежском море, глубина 1685 метров, 116 килограммов реакторного урана и шесть - плутония-239 в двух боеголовках; вторая - "К-219" с пятьюдесятью боеголовками, глубина 5500 у Бермудских островов, и третья - "К-8" в Бискайском заливе, глубина 4000 метров, два реактора и десять ядерных зарядов. Американские утопленники "Скорпион" и "Трешер" вас не интересуют?

- Да вы неплохо знаете предмет! - удивленно поднял брови собеседник. Нет, наши лодки - дело особое, мы согласовали с государственными инстанциями вопросы об обследовании исключительно советских крейсеров, тем более нами фрахтуется для такой задачи именно российское судно, "Академик Скрябин", с международным, правда, экипажем, имея в виду научные кадры...

- Как я понимаю, вы хотите выяснить интенсивность утечки ядерных помоев? - спросил Забелин. - Но что это даст? Практически? В девяносто четвертом году с "Комсомольцем" работали два батискафа - "Мир-1" и "Мир-2", но все без толку! Закрыли несколько прорех и на торпедные аппараты поставили заглушки, но забортная вода все равно омывает боеголовки... Ну еще налепили заплат из армированного стекловолокна, закрепили "пестицидную бомбу", чтобы флору и фауну отпугивать, а все равно ведь вынос плутония продолжается...

- Как вы относитесь к идее саркофага? - перебил хозяин кабинета.

- Да глупость! - откровенно ответил Забелин. - Коммерчески дело выгодное, не спорю, желающих погреть руки на казенных деньгах найдется уйма, но размоет этот саркофаг в течение года. К тому же есть еще и такое понятие, как подводный шторм... Бетон для него как бумага. Если что и делать, так это врыть лодку в грунт. Самый надежный ход, и технологии вроде для этого есть. Придонных течений никаких, пусть лежит себе это вредное ископаемое свои двадцать пять тысяч лет, пока период полураспада не закончится... Да и знаете, - продолжил доверительно, - что там все эти лодки, в конце-то концов! По сравнению с ядерными подводными кладбищами! У Запада их пятьдесят в Атлантике и в Тихом океане. У России - не меньше десятка. В Японском море и у Новой земли.