|
Было бы странно, окажись они застреленными, ведь у гостей аукциона все огнестрельное оружие было отобрано, этому есть куча свидетелей. А нож – один на двоих – коварные чечены вполне могли пронести с собой и порезать тех двоих, когда не смогли договориться. Это жестокое убийство увидели нервный Харкевич и тот парень, которого только что притащила Морозова. Харкевич с перепуга принялся стрелять и уложил, скажем, двоих чеченцев. Двое других отобрали пистолет у парня и застрелили Харкевича. А потом застрелили парня. А потом… Что потом? Лучше бы они застрелили друг друга, тогда ко Второму и Фирме вообще не могло быть никаких претензий. Всё‑таки придётся взять одного чечена на свой баланс. Но один – не четверо, да и будет чем оправдаться.
Окрылённый планами, Второй выходит из лифта, улыбается гостям и даёт им понять, что всё идёт нормально. Он направляется к двоим оставшимся чеченцам. Видя его жизнерадостное лицо, Чёрный Малик тихо говорит Магомеду: – Будь готов. – Ну что, – деловито говорит Второй. – Мы практически обо всём договорились… Ваши ребята просят, чтобы вы поднялись к ним и, так сказать, подтвердили условия… Им очень важно ваше мнение. – Я им полностью доверяю, – отвечает Малик. – Как они решили, пусть так и будет. – Они хотят, чтобы вы были там в этот важный момент. Так сказать, моральная поддержка. – Ну хорошо, – соглашается Малик, к радости Второго, тот отходит к лифту, как бы приглашая чеченцев следовать за собой. Между тем Малик быстро произносит по‑чеченски: – Муса и Лечо скорее всего мертвы. Нас они тоже хотят убить. Но мы должны сделать своё дело. – Лифт, – говорит Магомед. – Да, – говорит Малик. – Я помогу тебе, но ты не должен медлить. Магомед решительно кивает головой. Малик хлопает его по плечу и шагает к лифту, надеясь, что вскоре боль в почках совсем покинет его. Второй и охрана ждут Малика и Магомеда, который тоже направляется к лифту, но как‑то не слеша. Взгляд Малика скользит по Второму, по охранникам и наконец находит то, что искал. Малик уже готов начать, но тут происходит какое‑то безумие. Дверь на лестницу с грохотом распахивается, и оттуда выпадает – именно выпадает и никак иначе – взъерошенный и окровавленный человек в бронежилете на голое тело. Охрана реагирует как‑то странно – просто расступается, но ничего с ним не делает. Между тем человек принимает устойчивое вертикальное положение, совершает несколько нетвёрдых шагов, мутными глазами обводит людей и останавливается на Втором. – Какая сволочь! – в отчаянии кричит Харкевич и воздевает руки к небу, а точнее – к бетонному потолку склада. Он имеет в виду Морозову и её предательство, но Второму и остальным это так и останется неизвестным. Зато Второй знает, что Харкевичу в его плане предназначено место мертвеца, и он хочет, чтобы его план выполнялся. Его также смущает зажатый в руке Харкевича пистолет. Поэтому он даёт команду, и Харкевича с нескольких сторон разрывают автоматные очереди. Болтающийся на нём незастёгнутый бронежилет уже не спасает – пули бьют в открытые бока, в шею, в бедра. Харкевич, не шевелясь, лежит в луже крови, и Второй кричит, что хватит, хватит стрелять… Но тут пуля ударяет его в колено, и он с запозданием понимает, что стреляет уже не его охрана. Малик, используя суматоху с Харкевичем, срывает автомат с плеча зазевавшегося охранника и стреляет в упор, сея хаос и панику. Ответным огнём охрана убивает пятерых участников аукциона. Малик бежит по складу, не переставая стрелять, потом падает возле составленных друг на друга ящиков, перекатывается под их защиту и замолкает. Второй кричит, чтобы ни одна сволочь не смела стрелять по тем ящикам, иначе мы все взлетим на воздух! Его слушаются, стрельба прекращается, и в наступившей относительной тишине слышен лишь странный звук, от которого у Второго почему‑то бегут мурашки по коже. |
