– Пятый! – раздраженно бросила я. – Я достаточно была дурой.

– Ты же знаешь, что меня никогда не заберут законники, – прибег он к последнему аргументу.

– Мне наплевать. – Слезы душили, и было невероятно сложно не показать слабость. – Я буду копать так долго и так тщательно, что рано или поздно найду доказательства.

– Не найдешь. Потому что это сделал не я.

– Ты мне врал.

– Не в этом.

– Прости, но я не хочу тебе верить.

Я развернулась и пошла к выходу. У самой двери наткнулась на Нориса, но оттолкнула его плечом и продолжила путь. Мне было необходимо остаться одной, порисовать и решить, что делать дальше.

Срывая маски

Я соскочила с подоконника и раздраженно отправила в мусорную корзину очередной смятый листок. Я опять рисовала. Уже неделю каждое утро начинала не с кофе, а с карандаша и чистого листа бумаги, и каждый раз, какие бы картины ни выводила моя рука, везде на них мелькали знакомые глаза, упрямый подбородок и соблазнительный изгиб губ – Кэлз. Ни разу не получилось воссоздать точную картину, ни разу не удалось нарисовать его портрет и убедиться в том, что виноват именно он, но и убрать образ с рисунков не выходило. И это выводило из себя.

Я, как и обещала, сдала его законникам. Я не бросала слова на ветер и не врала Норису, когда говорила, что для меня закон превыше всего. После открытой Грейсоном истины слова преподавателя о близком человеке, виновном в преступлении, заиграли новыми красками. Интересно, он подозревал младшего брата или ткнул пальцем в небо и случайно попал? Это я пока не выяснила.

Поговаривали, будто Кэлза сегодня отпустят за недостаточностью улик. Странно, я думала, он вырвется быстрее, и боялась его возвращения. Теплота Кэлза была обманчивой, и я знала, сейчас все изменится. Парень не простит мне. Я поверила Грейсону, а не ему. Он меня спас, а я оттолкнула.

И дело не только в Брил, но и в сером дурмане. Я не могла целоваться с человеком, который несколько месяцев назад по приколу или для того, чтобы целенаправленно подставить, опоил меня наркотиком, а потом во всеуслышание обвинил в том, что Брил погибла, так как я не пришла.

Думать обо всем этом было мучительно, а забыть невозможно. Это дело засосало меня, словно гиблое болото. И я понимала, что не смогу справиться с трясиной. Грейсон не виноват в смерти Брил. Стоило копнуть чуть глубже, и становилось ясно – его не было на той вечеринке, а Кэлз присутствовал. Он сам не отрицал этого и вел себя очень осторожно. Как я поняла, видел парня только Маррис, но ни сам Кэлз, ни Маррис ничего не расскажут, кроме того, что уже поведали законникам. И где искать новые доказательства? Я не имела ни малейшего представления. Это выводило из себя, и я злилась, не в силах побороть ощущение беспомощности.